— А что будет? — озабоченно спросил Лимон.

— Тьфу, пропасть… — пробормотал Кухарчук. — И почему я был так уверен в твоих способностях? Передай, как решился вопрос с переводом на полигон.

Лимон подождал, пока лестница под Кухарчуком перестанет скрипеть, нашел в ванной ржавую стамеску. Поддел порожек у входной двери, снял еще одну досочку, вытащил полиэтиленовый мешок с долларами. Из того же тайничка достал «вальтер», отобранный на даче в Бутове. Вытер смазку газетами, засунул пистолет в задний карман и усмехнулся — пусть теперь Кухарчук тешится браунингом. Деньги в рюкзак бросил и в прекрасном настроении покинул старую квартиру. С души камень свалился. Никаких подозрений у СГБ его сегодняшнее посещение Большого Головина вызвать не должно — Кухарчук сам приглашал для инструктажа.

Через день он узнал, что приказ о переводе на полигон подписан и уже в конце недели ему ехать с дежурной бригадой охранников куда-то за Тверь. Об этом и доложил Кухарчуку — сдержанно, без торжества в голосе, но с кучей ненужных подробностей: как он умолял оставить его на заводе, что ему сказали…

— Черт с тобой, — вздохнул Кухарчук. — Будем считать, что сексота из тебя не получилось. Но учти, наш договор остается в силе. Не рыпайся! Не пытайся надуть с… прогулками на природу. Понял?

— Понял. А дальше стучать надо?

— На кого? — рявкнул Кухарчук. — На медведей? В общем, служи, Георгий Федорович. Бог тебе судья. Смоешься — под землей найду! И опять закопаю.

— Да ладно тебе, Евгений Александрович! — сказал Лимон. — Просто за последнюю свинью меня держишь. Не такой уж я неблагодарный, понимаю, что твое молчание дорого стоит. И личное внимание к мелкой сошке — тоже. Рассчитаемся, будь спок! Привет ходокам в телогрейках. Пусть и дальше пасут мои хоромы — ненароком бомжи влезут.

— Веселись пока… — пробормотал Кухарчук, бросая трубку.

Лимон отсоединил от телефонной мембраны крохотный японский магнитофончик — чуть больше наперстка. В комиссионку на днях зашел, а там — такая прелесть. Двадцать зеленых — какие проблемы! Едва увидел магнитофончик, сразу о Кухарчуке вспомнил. На такую миниатюрную штучку хорошо записывать разговор даже из автомата, на виду у целой толпы. Зажал в кулаке вместе с трубкой — и все дела. Дома он прослушал разговор через наушник-горошину и остался весьма доволен качеством записи. Умеют же работать на Японских островах! Как раньше умели, так и не разучились.

— Ничего, — пробормотал Лимон. — Я еще разговорю тебя, господин начальник… Не быть тебе капитаном, не быть… И денежек моих не видать. Если сумеешь хотя бы облизаться, и то будешь ба-альшой молодец!