Все так и скисли от смеха.
Вышел ночью по нужде, посмотрел на скупые звезды и сказал со вздохом:
— Давно бы надо к такой службе прибиваться. И на людях, и никто не мешает.
Однажды Лимон заявился на смену с рюкзаком — как многие. Только у прочих в вещмешках были домашние разносолы да смена белья, а у Лимона под связкой носков и новыми шерстяными кальсонами денежки лежали. В ту же ночь закопал он их в герметическом оцинкованном ящике от игрушечных ракет в полотно брошенной узкоколейки. В заметном месте закопал, присмотренном — в створе тарелки связи и одинокой кривой березы. Часа два долбил слежавшийся, промерзший грунт, перемешанный со щебнем. Вернулся в вагончик, еле ноги волок.
— В Заовражье, что ли, бегал, Георгий Федорович? — зевая, спросил дневальный Дынкин, разглядывая грязные сапоги унтера.
— Туда, — пробормотал Лимон. — А как догадался?
— Больше некуда! — прыснул Дынкин. — Туда все бегают, к толстой Клавке.
Видать, он шепнул о ночной отлучке Лимона ребятам, и за новым унтером окончательно закрепилась репутация нормального, своего в доску мужика.
Зверь просыпается
Зверь просыпается
В конце января снова пришла долгая оттепель. Даже ночью из приоткрытого окна слышался шум ручьев — это горели и плавились под теплым западным ветром сугробы во дворах поселка энергетиков. В несколько дней с окрестных полей сошел снег, и вновь проклюнулась обманутая в который раз трава. Лишь из перелесков выглядывали серые пласты спрессованной зимы. Дорога в низинках ушла под воду, и зеленая «хонда» Марии словно плыла по спокойному сонному перекату.
Она медленно ехала с дежурства. Вызов из Красноярска так и не пришел. О Марии словно забыли. Может, вызов где-то затерялся? Но такого в отлаженной машине «Космоатома» не бывает. Очень странная складывалась ситуация. Осенью, после комиссии академика Самоходова, громогласно было объявлено, что «Космоатом» останавливает станцию. До полного решения вопроса о ее жизнеспособности. Но буквально через неделю энергетикам сообщили: АЭС будет работать в прежнем режиме до Нового года. Затем в Удомле появилась группа экспертов МАГАТЭ. Прошел Новый год, заканчивался январь, а реакторы исправно нагревали парогенераторы.
И вот сегодня этот разговор с Баранкиным, который стал руководителем группы операторов после неожиданного исчезновения Шемякина. Сначала Баранкин, как всегда косноязычно, поведал о решении «Космоатома» продлить эксплуатацию реакторов до перехода на летнее время, то есть до самого апреля, когда несколько снизится потребление электроэнергии. Но Мария не поверила и в этот срок. Она почему-то поняла, что обещания остановить станцию — ложь. Ведь занятые своими делами люди давно забыли о статье в «Вестнике», а Шемякина, способного напомнить о ней, уже нет. Мария осенью уверилась, что Шемякин погиб, и смирилась с этой мыслью.