Я перезарядил ружье.

Так. В нем оставалось всего три патрона, считая и тот, что уже сидит в стволе. Маловато. Я сунул руку во внутренний карман, нащупал нагревшиеся в тепле патроны и принялся дозаряжать «моссберг». Левым плечом я чувствовал Стасю, прижавшуюся ко мне.

— Что же мы будем теперь делать? — шепотом спросила она.

— Что? Найдем его и прикончим к чертовой матери, — нарочито бодро сказал я, поворачиваясь к ней. Она была перепугана, промокла до нитки, но держалась ничего, достойно. — Ты что, забыла? Я же егерь. Это моя профессия — таких, как он, зверюг отстреливать. Пошли.

И мы побежали к холму. Поднялись на него и остановились возле первых могил. Среди деревьев поблескивали металлические кресты и бетонные обелиски, на которых висели старые, пожухлые венки с искусственными цветами.

Я наклонился к Стасе.

— Держи, — тихо, одними губами сказал я и сунул ей в руки фонарик. — Свети прямо передо мной, на землю. Только постарайся не путаться под ногами.

— Хорошо, — так же тихо ответила она, включая фонарик.

Мы осторожно двинулись вперед, обходя ограды, могилы и покосившиеся деревянные кресты. Стася освещала мокрую землю, а я вглядывался в нее, ища следы, или хотя бы намек на них. Теперь я не спешил: я чувствовал, я знал, что тот, кто мне нужен, притаился где-то рядом.

Притаился и ждет удобного момента. Чтобы напасть уже наверняка — потому что второго шанса я ему не дам.

Издалека, со стороны поселка, сквозь шум дождя донесся короткий вой милицейской сирены. Стих. И снова — только шелест дождя да прерывистое дыхание Стаси у меня над ухом. Гроза уходила, но дождь не унимался. Только иногда еще раздавались глухие, уже далекие раскаты грома. Я переступил через старую поваленную ограду и прикоснулся к Стасиной руке: луч фонарика беспомощно заметался по кругу, натыкаясь на могилы и надгробия.

— Посвети-ка сюда, — попросил я Стасю, показывая рукой на надколотую мраморную плиту, чуть под углом лежащую на старой могиле. Она повела лучом.

— Вот, смотри, — указал я на плиту.

В свете фонарика на ней сверкнула алым цветом россыпь овальных бусинок — крупных и не очень. Я присел перед плитой на корточки, потрогал одну бусинку, поднес палец к глазам. Да, это была кровь. Свежая кровь. Овальные капли — значит, кровь капала, когда он шел. А пошел он во-о-он туда. Направо, к реке. Это было ясно как дважды два четыре. Хорошая идея — переплыть реку и скрыться в лесу охотхозяйства. Хрен там его найдешь ночью, без собак. Только я не позволю ему уйти за реку, суке.

Стася присела напротив меня, не сводя луча фонарика с плиты. Она завороженно смотрела на капли крови.