— Привет, Джереми. Это офицер полиции, О’Бирн, — пояснил он, указав на офицера в форме. — Я должен предупредить, что вы не обязаны говорить о том, о чем не желаете. Но все, что вы скажете, будет записано и может быть использовано против вас. Вы понимаете это, Джереми? — Ответа не последовало. — Я должен удостовериться, что понимаете.

Джереми прерывисто ответил:

— Я понимаю.

— Мы нашли тела Майны и Кристофера Осборн три дня назад. Они находились в подземелье у башни, как вы и сообщили. — Он наблюдал, как изменилось лицо юноши. — Может, расскажете, что произошло, Джереми?

— Почему он должен был остановить меня? Почему не дал мне просто умереть?

Девейни понял, что слова юноши относятся к Магуайру, который не позволил ему прыгнуть в огонь.

— Может, он увидел кого-то, кто заслуживает спасения.

— Вы не понимаете. Я убил их. Я убил их обоих.

Джереми Осборн посмотрел на него, и Девейни понял, какие усилия понадобились юноше, чтобы произнести это вслух. И сколько еще понадобится сил, чтобы довести рассказ до конца. Он ждал, а глаза Джереми вновь закрылись. Тишина нарастала, пока не заполнила всю палату. Наконец Джереми опять заговорил, и Девейни наклонился вперед, чтобы уловить его еле слышимый шепот.

— У меня был день рождения в конце сентября. Мама подарила мне охотничье ружье, старое, которое принадлежало моему деду. Она объяснила, что не хочет, чтобы я боялся ружей. Просто из-за того… из-за того, что случилось с моим отцом. Я никогда до этого не притрагивался к ружьям. Мама велела подождать, пока кто-нибудь не покажет мне, как им пользоваться, но я все равно взял его. Я только хотел пострелять в птиц. О Господи, я никогда не хотел… — лицо Джереми исказилось, и Девейни ждал, когда он хоть немного успокоится.

— Я пошел к башне. Был туман. И когда я услышал: что-то движется, я выстрелил. — Было ясно, что он опять переживает те страшные секунды, как переживал каждый день, каждую ночь почти три года. — Я думал, это была птица.

Теперь из глаз Джереми полились слезы. Его глаза сфокусировались не на Девейни, а на потолке больничной палаты, где перед ним, казалось, возникают картины прошлого. И Девейни тоже увидел: мать и ребенок возвращаются домой из деревни. Малыш в новеньких красных сапожках. Он вылез из креслица и заставил мать догонять его или играть с ним в прятки на краю леса.

— Я думал, это птица. Но это была Майна. — Он вздрогнул. — Я не знаю, как она там оказалась. Один глаз выбит, вся в крови… — Он потянулся вперед, словно желая коснуться ее лица, но рука повисла в пустоте. — А затем я увидел, что она упала на Криса. Он не двигался.