— Хватит.

— То есть?

Он опять ее поцеловал. Сначала она не ответила, тогда он стянул с нее полотенце и поцеловал грудь, затем живот, затем осторожно раздвинул ей ноги. Она закрыла глаза, возбужденно бормоча что-то и в то же время презирая себя, потому что воображала, будто ласкает ее Ленгтон. Они одновременно достигли пика; потом Пит, тяжело дыша, лег рядом и попытался притянуть ее к себе. И резко сел на кровати:

— В чем дело?

— Ни в чем. — Она выключила ночник.

Протянув руку, он снова включил свет:

— Рассказывай.

— Пит, рассказывать нечего. Просто я страшно устала, и мне нужно поспать.

— Ладно.

Анна выключила свет, повернулась к нему спиной и свернулась калачиком. Он лежал на спине, уставившись в потолок. Через некоторое время по его ровному дыханию она с облегчением поняла, что он уснул, — можно поплакать вволю.

Когда Анна вышла на кухню, Пит готовил яичницу с беконом.

— Доброе утро, свет моих очей, — произнес он с улыбкой.

— Доброе. Я не слышала, как ты встал.

— Ты пребывала в другом измерении. Включай тостер, и можем завтракать — все готово.

Она поцеловала его в щеку и направилась к тостеру. Когда она принесла масло и джем, он уже сглотнул свою яичницу. Она тоже съела свою порцию всю до крошечки, хотя есть ей не хотелось. Пит разлил кофе и принес тосты, по ходу дела разглагольствуя о том, что завтрак — лучшее время дня. Он поделился рецептом тостов по-французски: взбить яйца, добавить муки, чтобы получился пышный, легкий кляр, обмакнуть в него каждый ломтик и поджарить на масле.

— И назвать это блюдо «Изысканная изжога», — улыбнулась Анна.

— Ничего подобного, нужно только съесть много фруктов. Я их заранее режу тоннами и складываю в пакеты, чтобы каждый раз не заморачиваться. Между прочим, я не нашел у тебя разделочную доску.

Анна указала на один из ящиков:

— Кажется, там.