Начали поступать звонки: в трех разных местах заметили трех человек, похожих на Фицпатрика. Первого видели на вокзале в Паддингтоне — он направлялся к экспрессу в аэропорт Хитроу. Второй в Сент-Панкрасе садился в поезд «Евростар». Третьего задержали охранники в аэропорту Гэтвик, и он назвался Александром Фицпатриком.

С ним разобрались довольно быстро: он не соответствовал Фицпатрику по росту — чуть выше метра шестидесяти. Второй звонок тоже оказался ложной тревогой. Насчет человека, замеченного у экспресса в Хитроу, пока не поступило никаких дополнительных сведений. Однако охрану аэропорта предупредили, и она была начеку.

У Фила даже глаза покраснели от усталости. Анна хотела остаться, но он сказал, что справится, и предложил ей ехать домой — пусть хоть один из них завтра будет в форме.

Анна направилась к выходу, но, миновав лестницу, ведущую в нижний этаж к камерам, остановилась — что-то подсказывало ей вернуться и спуститься туда.

Внизу было четыре камеры старого образца, из них занятыми оказались лишь две: в одной — крепко подвыпивший подросток угрюмого вида, в другой — Дамиен Нолан.

Ночной дежурный, читавший на посту газету, с удивлением взглянул на Анну.

— Все в порядке? — спросила она.

— Да, только пьяный мальчишка устроил всем веселую жизнь: заблевал тут все, пришлось убирать, чтоб не воняло.

— А мистер Нолан?

— Читал — я дал ему книгу из тех, что тут у нас валяются. Приятный такой.

— Ужинал?

— Да, съел сардельку с чипсами и выпил чаю.

Анна взглянула на дверь камеры и попросила открыть ее.

Дамиен читал, лежа на койке, хотя горевшая под потолком лампочка давала совсем слабый свет. Он улыбнулся и отложил книгу:

— В жизни бы не поверил — Барбара Картленд![10]

Анна рассмеялась, хотя испытывала страшную неловкость, особенно когда он встал и пожал ей руку. Она попросила его сесть.

— Я вечером ездила к Гонор, отвезла ей вещи.

— Спасибо. Как она?

— Неплохо.

— Не могли бы вы раздобыть мне бумагу и ручку? Я хотел бы ей написать.