— Возможно, я раз или два ездил на нем, но у меня есть другая машина и собственный шофер — он всегда к моим услугам. Так что, вероятно, за рулем сидел он, а не я.

— Значит, вы признаете, что находились в ту пору в Лондоне?

— Да, я это допускаю.

— Вы сами водили ваш «Мерседес»?

— Вряд ли. Я вам уже объяснил.

Лангтон перевернул страницу.

— Вашего шофера зовут Роджер Торнтон?

— Э-э-э… да. Я так полагаю.

— Мистер Торнтон дал нам показания. Он говорит, что привез вас из Корнуолла в ваш дом на Куиннз Гейт 5 февраля, а затем отвез обратно, в Девон, 8 февраля, в четыре часа дня. Он утверждает, что вы не обращались к нему с просьбами в остальные два дня, то есть в промежутке с 6 до 8 февраля.

Дэниэлс вздохнул, сделав вид, будто смертельно устал от вопросов.

— Выходит, в течение двух дней вы сами водили ваш «Мерседес»?

— Не исключено.

— А в последний день, 8 февраля, перед возвращением на съемки, вы с утра побывали в вашей страховой компании.

Лангтон передал ему докладную записку брокеров из этой страховой компании, где описывался телефонный звонок Алана Дэниэлса и подробно пересказывался инцидент с его «Мерседесом», натолкнувшимся на железный ящик. Поскольку никаких потерпевших во время аварии не было, то Дэниэлс решил, что машина больше непригодна для употребления, и аннулировал свою страховку, ни о каком ущербе или последующем уничтожении автомобиля он не упоминал.

— Но машина была вдребезги разбита и подлежала уничтожению. Почему же вы не сказали ни слова об ущербе и его возмещении?

— Чтобы меня не дергали и не отрывали от дел, — пояснил Дэниэлс. — Я торопился на съемки.

— Но в то же утро, до того как вернуться в Корнуолл, вы отвезли «Мерседес» на аварийный двор?

— Да.

— И вновь даже не заикнулись об ущербе.

— Я уже отмечал: людям вроде вас это может показаться необычным. Я просто решил избавиться от машины. А через несколько дней купил себе новую.