А поскольку они сидели, тесно прижавшись друг к другу словно любовники, при этой мысли Река даже слегка покраснела, и в принципе нетрудно было представить, что другие пассажиры в их купе — обыкновенные путешественники, то она склонила голову ему на плечо. Этот поезд вполне мог идти в Брюссель или в Копенгаген, и она могла ехать туда провести выходные дни вместе со своим возлюбленным.

— Поцелуй меня, — прошептала она Леонарду, однако, не решаясь поднять головы, чтобы заглянуть ему в глаза.

Он положил ладонь ей на щеку, рядом со шрамом и повернул ее голову к себе. Река закрыла глаза. В эти мгновение Аннье исчезла из ее внутреннего взора, а сердце, хотя и продолжало биться бешено в груди, но теперь уже не от страха. Леонард поцеловал ее в губы, его рука погладила ее шрам. Затем он скользнул ладонью ей на шею, прижимая ее к себе, и по плечам тотчас пробежал холодок. Губы ее раскрылись навстречу ему, кончики их языков соприкоснулись раз, другой. Голова пошла кругом, а она все сильнее и сильнее отвечала на его поцелуй. Нога ее задрожала, но Леонард так и не оторвался от ее губ.

Словно в полусне она услышала, как кто-то в купе сказал:

— Mewrouw, dat is niet gepast, mewrouw?[19]

Ее назвали замужней женщиной, женой. Впрочем, она пропустила это замечание мимо ушей. Губы Леонарда все еще были прижаты к ее губам, и она вдыхала его американский аромат, ощущала тепло его тела, особенно, когда он положил вторую руку ей на грудь.

— Monser? Er zuten hier kinderen.[20]

Вновь раздался свисток паровоза, стальные колеса вновь проскрежетали по рельсам, состав, не сбавляя скорости, вписался в очередной поворот, и их еще сильнее прижало друг к другу.

Река в последний раз прикоснулась языком к губам Леонарда и мягко отстранилась от него.

Она не смела посмотреть ему в глаза. Вместо этого она посмотрела на его руку, которая, соскользнув с ее груди, теперь лежала у нее на коленях. Рука, по которой словно рельсы пролегли две параллельные линии. Она прикоснулась к его руке, и их пальцы сплелись снова.

— Ik ben zo bang, — сказала она, не решаясь посмотреть в его серые глаза, а затем добавила, уже по-английски. — Мне страшно.

Леонард ничего не ответил, лишь высвободил руку и, поднеся к подбородку, приложил палец к ее губам — мол, ничего не говори.

Весь путь до Хоогхалена они неслись со скоростью пятьдесят километров в час. Странно, но им навстречу не попалось никого, лишь горстка голландских детей, игравших рядом с железнодорожным полотном возле Цволле. Состав летел мимо, и дети махали руками. Не было слышно никакой стрельбы, ни один еврей не спрыгнул с поезда, никто не попытался вскочить в него на ходу.