Наконец немцы прекратили стрелять и отошли в темноту. Маус позволил себе слегка расслабиться. Каждая минута тишины на циферблате его часов для других была минутой, приближающей их к морю.

— Леонард, — прошептала Река, и он подумал, что она снова услышала какой-то шум посреди залитого водой польдера рядом с насыпью. Он прислушался, но ничего не услышал.

— Воздушный на… — вот и все, что она успела сказать, потому что уже в следующее мгновение разразилась катастрофа.

Вдоль путей, в направлении Эйтхейзена и немцев, он увидел, как в небе что-то мигает огнями — зеленые вспышки, словно кто-то снова и снова чиркает спичками. А в следующее мгновение у них над головами пророкотал двойным мотором самолет, но только не крошечный «шторьх», а машина раза в три больше, поблескивавшая в лунном свете пропеллером. И в этот самый миг тишину ночи нарушил, нет, не свист пуль, а взрыв бомбы. Последний вагон поезда взлетел в воздух фонтаном обломков, которые потом обрушились на землю на расстоянии ста ярдов от места взрыва дождем осколков, впиваясь в насыпь, вырывая в гравии воронки размером с суповую тарелку. И так от хвоста поезда до самой его головы.

Маус притянул к себе Реку и, подмяв под себя, обнял и накрыл своим телом. Он навалился на нее и прижал к земле всем своим весом, словно хотел вдавить куда-то под насыпь, где бы ей ничего не грозило.

Затем стук обломков дерева и гравия по его спине прекратился, и когда он осмелился посмотреть вверх, рядом с поваленным немецким грузовиком расцвели огненные цветы — кто-то вел пулеметный обстрел путей и насыпи.

Маус не был солдатом, однако ему было понятно, что им ни за что не удержать немцев в этом месте, ведь теперь у врага есть самолет, который ведет с воздуха обстрел железнодорожного состава. Им ничего не остается, как бросить поезд и уйти, раствориться в темноте и попытаться удержать немцев уже на новых позициях.

Схватив Реку за руку, Маус рывком поднял ее с земли, после чего, пригибаясь как можно ниже, двинулся вдоль путей, крича на ходу другим, чтобы они бежали к воде. Он собрал всех, кто был в состоянии передвигаться, и зашагал дальше.

Он остановился всего один раз, рядом с локомотивом. Изрешеченный пулями, тот истекал паром и темным машинным маслом, выливавшимся сквозь многочисленные дыры в его черных боках, оставленные немецким самолетом. Попросив Реку подождать, Маус взял камень и принялся скрести им по черной краске.

От Ваддензее их отделяла лишь дамба. Она высилась у них за спиной, единственный участок сухой земли рядом с железнодорожной насыпью без рельсов, которая тянулась в двадцати метрах левее. А позади дамбы, этой странной возвышенности посреди плоского польдера, лежал океан. Она узнала его по запаху, характерному для отлива, в котором смешались запахи влажного песка, рыбы и соли.