— Доктор! Стойте! — крикнул ему вслед Уикенс. Впрочем, в голосе англичанина слышалась неуверенность. Как будто он не знал, какую опасность таит в себе «мессершмитт», и потому не желал идти на риск, опасаясь потерять то, ради чего, собственно, он здесь оказался. Именно на это и рассчитывал Волленштейн, продолжая шагать к самолету.

Лишь когда рука его легла на холодный металл, до него дошло, что все это время, пока он шагал от стены к самолету, он не осмелился сделать даже вздох. Он нырнул под крыло, обошел неподвижный пропеллер и окликнул пилота. Из кабины тотчас высунулась голова Хинтца, а в темноте, подобно светлячку, мелькнул горящий кончик сигареты.

— У вас есть карты? Вы знаете, каким курсом лететь? — поинтересовался у пилота Волленштейн, откинув голову назад.

— Да-да, все в порядке, — отрапортовал Хинтц, после чего попросил его отойти в сторону, а сам что-то крикнул наземной команде, после чего задвинул стеклянный колпак. Волленштейн услышал, как тот со щелчком встал на место.

Сам он, как ему было сказано, отошел в сторону. Пропеллер справа медленно ожил: лопасти описали четверть оборота, половину, затем три четверти, затем жалобно заскулил двигатель, пока не заработал на полную мощь, и из выхлопной трубы вырвалось облако маслянистой копоти. Лопасти продолжали вращаться все быстрей и быстрей, и вскоре слились в сплошной круг. За первым двигателем ожил и второй.

«Мессершмитт» с чумными палочками под брюхом покатился по короткой траве, как раз в тот момент, когда из темноты выскочили два темных силуэта и бросились бегом через летное поле. Оба держали в руках красные сигнальные факелы, которые шипя оставляли за собой дымный след. Оба со всех ног бежали к дальнему концу поля — туда, где крылатая машина должна была оторвать от земли колеса и взмыть над верхушками деревьев.

Самолет на мгновение замер на месте — было слышно, что моторы его работают на полную мощность, — а потом вновь устремился вперед. Из выхлопной трубы вырвалось голубое пламя, осветив на миг стальной бак под брюхом самолета.

Каммлер положил руку на тощее плечо Ниммиха, подталкивая его вперед. Им пришлось подождать Адлера, поскольку толстяк задыхался и едва поспевал за ними. Фонарик в его руке скакал туда-сюда, пока наконец не высветил их фигуры. Лишь тогда Адлер облегченно вздохнул и, похоже, собрался опуститься на траву.

— Только не это, — пробормотал Каммлер. Но Адлер все равно сел, и его толстая задница придавила влажную траву. И тогда Печник выместил свое раздражение на Ниммихе.

— Сколько еще? — недовольно спросил он у парня и поднес фонарик к его лицу. Ниммих был вынужден зажмуриться. После того как они обнаружили горящую лабораторию, Каммлеру ничего не оставалось, как пообещать Ниммиху, что тот останется жить, если скажет, где искать Волленштейна. После этого парень выложил ему все, как на духу.