– Что это вы делаете?

– Дом мой, – ответил Барри. – Я его крашу.

– Нельзя!

– Со своим домом я могу делать все, что пожелаю. А будешь ко мне лезть – я тебе надаю по заднице, потом раздену догола и в желтый цвет покрашу, трус паршивый!

Барри ожидал услышать в ответ угрозы – в конце концов, их было четверо против одного. Он внутренне приготовился к драке, однако бригадир отошел от него, о чем-то поговорил со своими подчиненными, они быстро собрали оборудование и уехали.

Победа!

Маляры не вернулись, и новых тоже не присылали. Не прибежал Нил Кэмпбелл со своим вечным планшетом. Не было ни звонков, ни грозных извещений на двери и в почтовом ящике. На стене так и остались половинка улыбающейся рожицы и несколько крестиков.

Той ночью Барри и Морин занимались любовью, когда вдруг зазвонил телефон. Барри не хотел снимать трубку, но Морин сказала – вдруг что-нибудь важное? Барри дотянулся до прикроватного столика, нащупал телефон и нажал кнопку ответа.

– Алло?

Голос в трубке был хриплым и грубым, хотя говорил шепотом:

– Вставь ей еще разок, от души!

И тут же отключился.

За ними наблюдают!.. Барри рывком натянул на себя и Морин одеяло, отчаянно оглядываясь в поисках скрытой камеры.

– Ты что? – удивилась Морин, ерзая под ним. Ей было неудобно.

Барри скатился с нее на кровать. Эрекция пропала напрочь. Прикрываясь одеялом, он поднял с пола трусы, натянул на себя и бросился к телевизору.

По БВТВ показывали, как они с Морин занимаются любовью. Морин была сверху. Камера показала крупным планом ее зад и руку Барри, скользнувшую между ягодиц.

– Сучьи дети! – прорычал Барри. – Подлые твари!

Телефон снова зазвонил. Они не стали отвечать.

Утром оказалось, что дом выкрашен в черный цвет.