Думай, думай!

Третья статья? Или пятая?

– Восьмая статья! – завопил Барри, отскочив вбок и показывая пальцем на Колхауна. – Восьмая статья! Запрещено появляться на людях в неподобающей одежде!

Формулировка была вопиюще неточная, но она подействовала. Председатель застыл на месте, словно у него в мозгу повернули какой-то переключатель, и остался стоять под струями льющейся сверху воды, сжимая и разжимая скрюченные пальцы.

– Вы нарушили правила! – объявил Барри.

Потом повернулся к трибунам.

– Он нарушил правила! Он не соблюдает устав!

На трибунах послышался ропот. Барри с ликованием увидел, что члены правления отчаянно перешептываются между собой.

– Какая кара полагается за нарушение восьмой статьи? – спросил Барри.

– Сидеть! – гаркнул председатель, но в его зычном голосе слышались неуверенные нотки.

– Он постоянно ходит по улице в мантии! Так не положено! Это против правил!

– Восьмая статья! – крикнул кто-то среди зрителей.

Крик подхватили на дальней стороне трибун:

– Восьмая статья!

Сердце Барри колотилось, точно вот-вот выскочит.

– Восьмая статья! – заорал он и принялся повторять нараспев, надеясь увлечь за собой толпу: – Восьмая статья! Восьмая статья!

Лицо Колхауна перекосилось от злобы и ненависти. Председатель двинулся на Барри.

– Бой продолжается! – загремел старик. – Девяностая статья!

Барри отбежал, огибая по широкой дуге шест с висящей на нем головой Дилана.

– Восьмая статья! – продолжал выкрикивать он на бегу, вскинув руки. – Восьмая статья!