От этого взгляда нельзя было отвернуться или отделаться шуткой.

Александра замерла, улыбка сползла с ее лица. И какая-то особая взаимопритягательная энергия вдруг потекла по их летящим друг к другу взглядам.

Медленно, почти безотчетно Александра приблизилась к Винсенту, наклонилась над ним и прильнула к его губам.

Он закрыл глаза.

Врач и медсестра принужденно улыбались.

Но поцелуй затягивался не на шутку, это уже выходило за пределы платоники. Винсент обнял Александру за плечи, его тело напряглось под больничным одеялом и аркой восстало навстречу ее телу, и Александра, слабея, уже прижималась к нему всей грудью – не только как к отцу, которого у нее не было с трех лет, но и как к мужчине, которого у нее не было, оказывается, никогда…

Врач кашлянул, потом еще раз, громче.

Александра с усилием оторвалась от Винсента, а он, не открывая глаз, упал спиной на койку и произнес умирающим голосом:

– О Бог, я умираю… Доктор…

– Ой! Доктор! – испуганно вскрикнула Александра и схватила его за руку.

Винсент открыл глаза:

– Я пошутил, Саша. Я люблю тебя. Я люблю тебя всем своим больным, черт его побери, сердцем.

– Вы сукин сын! Я же правда испугалась!

На телеэкране под звуки гимна американский и русский президенты шли вдоль строя почетного караула.

– Я думаю, на сегодня достаточно, – сказал врач.

– Секунду, док! – попросил Винсент и жестом подозвал врача к себе поближе. – Мне нужна бутылка шампанского.

– Да вы что! – возмутился доктор. – Это больница!

– Com’on, doc! Это «кремлевка». У вас тут есть все.

– Винсент, не нужно! – сказала Александра и усмехнулась: – Я все равно не пью сегодня.

Но Винсент отмахнулся: