Он послал в клинику Манкеля потому, что тот, как никто, умел разоблачить ложь. Подозрения возникли у Кампини из-за разговора кардинала Мендосы с командующим гвардией на крыльце базилики. Что затевает эта старая перечница — госсекретарь? Последние новости о Мендосе были такие: он уехал на свою виллу в окрестностях Рима и там ждет, чем кончится конклав. Кампини приказал тайно наблюдать за ним. Согласно последнему докладу, старый кардинал обедал в городе, вернулся к себе и после этого не выходил из дому.

Другая проблема — куда делся кардинал Джованни — теперь решена: его труп действительно лежит в морге клиники Джемелли. Осталось понять, почему в голосе Манкеля, когда тот говорил по телефону, звучало такое волнение. Кампини был вынужден говорить с ним шепотом в полумраке своей комнаты, как школьник, и из-за нехватки времени смог задать мало вопросов. Но теперь камерлинг уверен, что Манкель был… очень испуган.

Прелат старается успокоить себя логическими рассуждениями. Старый инквизитор просто был потрясен, увидев, как выглядит труп Джованни. Разумеется, дело в этом. И все же… Уже несколько секунд камерлинг взвешивает в уме доводы за и против нового риска. Стоит или нет снова позвонить Манкелю, чтобы успокоиться? Такой звонок для камерлинга — ужасная опасность, и он это знает. Если кто-нибудь заметит, что он пользуется телефоном в Доме Святой Марфы, он будет немедленно исключен из конклава и отлучен от церкви, хотя он и камерлинг. Отлучение значит для него так мало, что при мысли о нем камерлинг едва не улыбается. А вот его исключение из конклава создаст большие трудности. В этом случае собрание выборщиков будет распущено, и позже неизбежен созыв другого конклава. А это неприемлемо.

Но, несмотря ни на что, старому камерлингу так хочется знать, в чем дело, что его пальцы машинально открывают крышку мобильного телефона. Он осознает, что делает, только уже набрав первые цифры номера Манкеля. В тот момент, когда он нажимает на кнопку вызова, раздается шум. Камерлинг вздрагивает: кто-то идет по коридорам и три раза стучит в дверь каждой комнаты, сообщая кардиналам, что работа конклава возобновляется. Кампини закрывает крышку телефона, и связь обрывается. Шаги удаляются. Дрожа как в лихорадке, старый камерлинг заворачивает телефон в тряпку, кладет его на пол и разбивает каблуком. Приглушенный треск телефона, который раскалывается под его ногой, тонет в скрипе дверей и стуке шагов. Старик поднимает тряпку и прячет ее на самое дно своего чемодана. Там никто не станет ее искать.