— Вы в этом вполне уверены?

Лейтенант швейцарской гвардии взводит курок и кивает: «Да».

— Да, ваше преосвященство. Я в этом совершенно уверен, — говорит Манкель.

Снова тишина.

— Что случилось, Манкель?

— Я не уверен, ваше преосвященство, что понял смысл вашего вопроса.

— Ваш голос: с ним что-то не так.

— Это…

Инквизитор смотрит на указательный палец, который изгибается вокруг курка.

— Это что, Манкель?

— Это из-за трупа. Он в ужасном состоянии и…

— И это вас взволновало, верно?

— Да, ваше преосвященство.

— Возьмите себя в руки, Манкель! Сейчас не время для слабости.

Щелчок: связь прервалась. Инквизитор вздрагивает: игла шприца вонзается ему в сонную артерию. Обжигающая жидкость растекается по его венам. Манкель морщится. Его сознание окутывает туман, и лицо главного врача расплывается у него перед глазами.

184

184

Кардинал-камерлинг Кампини находится один в своей комнате в Доме Святой Марфы. Он бесшумно закрывает крышку своего мобильного телефона и присушивается к тишине. Дом Святой Марфы находится совсем рядом с Сикстинской капеллой. Он предназначен для молитвы и сосредоточения, в нем говорят тихо и никогда не повышают голос. Сюда кардиналы приходят подкрепиться едой и отдохнуть между голосованиями. Согласно священным законам Церкви, кардиналы-выборщики после начала конклава не имеют права общаться с внешним миром. Ни газет, ни записок, ни радиоприемников, ни диктофонов, ни телевидения. И в первую очередь запрещены мобильные телефоны.

Одна из обязанностей камерлинга — обеспечивать строгое выполнение этих правил.

Вот почему Кампини осознает, что подвергал себя огромному риску, когда спрятал в своих вещах и тайком пронес сюда свой мобильный телефон. Но лучше пойти на этот риск, чем оставить в морге ложного кардинала Джованни. Вот почему камерлинг, пользуясь передышкой после первого голосования, прошел в свою комнату в Доме Святой Марфы и там стал ждать звонка монсеньора Манкеля.