Доктор Макдональд сидела, скрестив ноги, на полу и отправляла в рот палочками громадные порции жареного риса. Говорила с набитым ртом:

— Вы точно не хотите сюда спуститься? Так будет гораздо аутентичней.

— В моем возрасте? Я потом распрямиться не смогу.

Говядина с чили была хороша — хрустящая и острая.

Доктор Макдональд на мгновение уставилась в свой рис.

— Это не ваша вина.

— Что?

— Ну, в смысле, она очень счастлива, что вы — ее отец. — Все еще не поднимая глаз.

Я положил вилку на стол:

— Доктор Мак…

— Мой отец ушел, когда мне было четырнадцать месяцев. — Глубокий вздох. — Я бы убила, чтобы иметь такого отца, как вы.

Я невольно улыбнулся:

— Даже несмотря на мою «непреодолимую жестокость»?

— У моей матери была целая куча любовников с тех нор, как он ушел, большинства из них я не помню, но последние двое были просто ужасны. Один сломал ей руки и нос. Другой уложил в больницу на две недели. — Доктор Макдональд взяла банку с «Айрн-Брю» и провела пальцами по сине-оранжевому металлу. — Все изменилось после этого. Ей нужен был кто-то, чтобы защищать ее, а моего отца рядом не было. Ладно, не важно. — Темно-каштановые завитки упали ей на глаза.

— Да, мой папаша тоже был еще тот засранец — Я отправил в рот кусочек говядины. — Клянусь, мне очень не хотелось походить на него. Я хотел быть хорошим отцом для Кети и Ребекки…

Да, и это отлично сработало, ничего не скажешь.

И говядина внезапно перестала быть такой вкусной.

Я поставил тарелку на стол, взял куртку и достал из кармана большой бумажный пакет. Положил его перед доктором Макдональд на кофейный столик.

Она сунула в рот очередную порцию риса:

— Еще креветочные крекеры?