Я моргнул. Закашлялся. Набрал полные легкие холодного воздуха.

Гараж на две машины, достаточно вместительный для «рендровера» и «ауди» И.8. Каменные стены, полки, забитые коробками, мерцающий свет ламп.

Волосатые Руки повернулся ко мне, ухмыльнулся:

— Мы готовы?

— Да не пошел бы ты…

Резкая боль в затылке, разошедшаяся по всей голове. Окружающий мир стал желтым, из углов резкими волнами рванулась чернота.

— Гллк…

Не могу пошевелить ни руками, ни ногами. Ничего не работает.

Эд выволок меня из машины, придерживая в вертикальном положении, чтобы я не упал и не натворил чего не надо на полу. Он что-то говорил Волосатым Рукам, но слова смешивались и расплывались.

Только бы не вырвало. Только бы не вырвало…

Потащили меня вниз но ступенькам. Голые деревянные потолочные балки, жужжащие подвесные лампы, пахнет сыростью и плесенью.

А потом все…

— Гакхх… — Холодная вода потекла по горлу, пролилась из углов рта на рубашку, вымочив ее.

— Ну, как дела? Лучше себя чувствуешь, Хаггис? Мне на минуту показалось, что Эд врезал тебе слишком сильно.

Я моргал, плевался и кашлял, и каждый смази был словно горящий бензин, загоняемый в мозги велосипедным насосом.

Почему я не могу двигаться?

Черт! Я сидел на старом деревянном стуле, лодыжки накрепко привязаны проводом к его ножкам, руки связаны за спиной и тоже привязаны к стулу. Наверное, так должны были чувствовать себя Стивен Уоллес и Итан Бакстер — в полном дерьме.

В комнате с земляным полом окон не было, стены были голые, под потолком качалась одинокая электрическая лампочка. Кажется, я был не единственным, кто вляпался в дерьмо в этой комнате. На кого-то, сидевшего на другом деревянном стуле, было наброшено серое покрывало, из-под складок торчала голая нога. Кожа на ней была грязная, в порезах и синяках. Покрывало было испачкано коричневыми потеками — пятнами засохшей крови.

Твою мать…