— Нет, не знаю. Она умерла, когда мне было три года, и меня удочерили чужие люди. Но я — Риндс.

— Я тоже. И всегда был Риндсом, — сказал он, и оба рассмеялись. Потом он погрустнел. — Почти ничего не осталось от семьи. Всех разбросало.

— А что случилось с Сильвестром? — спросила Летти.

У него на лице появилась гримаса. Он перенес тяжесть тела на другой бок — видно было, что это причиняет ему боль. Несколько минут Боуаз тяжело дышал, и казалось, забыл вопрос. Глядя на женщин так, словно не видел их прежде, он вытер нос рукавом, но потом вернулся к оставленной теме:

— Мы уехали. Не знаю. Позднее слышал, случилось что-то плохое.

— Не знаете, что именно? — Рука Порции застыла над блокнотом.

— Его убили.

— Кто убил?

— Белые мужчины.

— А почему они его убили?

Новое перемещение в кресле.

— Не знаю. Мы же уехали. Я теперь вспомнил Лоуис. Чудесная девочка. Бенсон — это тот человек, который нас бил.

«Интересно, можно ли верить чему-либо из того, что он рассказал?» — думала Порция.

Глаза у Боуаза были закрыты, уши подергивались, будто он был в припадке.

— Бенсон, Бенсон, — без конца повторял Боуаз.

— Бенсон женился на вашей матери? — тихо спросила Летти.

— Единственное, что мы слышали, — это белые мужчины до него добрались.

34

34

В то утро работа у Джейка была в самом разгаре, когда на потертых деревянных ступенях раздался безошибочно узнаваемый топот Гарри-Рексовых ножищ тринадцатого размера. Джейк тяжело вздохнул, чуть подождал, и дверь, без малейшего намека на вежливый стук, распахнулась.