Охранник уже сделал такой характерный бросок – налететь и уничтожить. Ишь, цыганье поганое! Но едва его массивное, обтянутое костюмом тело продвинулось по этому леску в лощине, как тут же на что-то наткнулось.

Патрина только подняла глаза и, не отрывая рта (она уже вцепилась передними резцами в тончайший краешек занозы), посмотрела на этого плотного дядьку в запыленных ботинках и темном костюме, промокшем от пота. Она просто ударила его в мокрый лоб взглядом своих черных глаз.

Охранник был человеком неглупым, ибо с четвертого курса Академии ФСБ был вычищен всего лишь за фантастическую по размаху пьянку, вызванную изменой любимой девушки и прекращенную только караулом спецподразделения ФСБ. Поэтому он, наткнувшись на этот взгляд, сразу мысленно ощупал его, как острие клинка, упершегося в брюхо и вот-вот готового разорвать ткань, и остановился.

Пересечение взглядов длилось секунды. А потом бодигард почесал бедро, над которым болтался в кобуре ПМ, и проговорил, кашлянул:

– Ну, что… как успехи?

Вместо ответа девочка подвигала своими красиво вырезанными губами, отпустив ножку мальчонки, и что-то сплюнула на ладонь. И эту до черноты загорелую, не очень чистую ладонь она подала охраннику.

– Яноза, яноза! – радостно проверещал пацаненок, уже не боясь невидимого врага, кусавшего его в пятку гораздо больнее, чем укусила сейчас эта незнакомая тетя.

На ладони Патрины лежал осколок донышка пивной бутылки, изогнутый, как хазарский лук, и из-за толщины стекла невообразимо твердый, острый.

Охранник усмехнулся. Аккуратно стряхнул с ладошки девочки стеклянный осколок и с подчеркнутой осторожностью отбросил его далеко в кусты.

– Пойдем тогда… папе парня вернем, что ли?

Патрина незамысловатым, но изящным движением тонкой руки с четко очерченными косточками запястья убрала волосы со лба, вспотевшего от напряженной работы. Она кивнула, поднялась и пошла за охранником, ведя за руку слегка прихрамывающего малыша. Тот уже забыл про занозу и приставал к девочке:

– А мы путим купася? Папа гавалит, уже незя купася…

Охранник шел впереди, давя остроносыми ботинками песок, но боковым взглядом держал незнакомку в поле зрения. Черт его знает, этих цыган…

С детства про цыган он помнил только одно: они все детей воруют.

* * *

…Тем временем в пятидесяти метрах от них разворачивались не менее драматические события. Вернее, сначала они совсем не были драматическими. Полдень сонно помешивал в кронах сосен теплое варево, шумел негромкий, крадущийся прибой Обского моря, и по горизонту, от Бердского яхт-клуба, плыли лоскутки парусов.