– Зубами? – тупо переспросил Рождественский.

Мирикла стояла в двух метрах от Патрины – та оказалась зажата между Алеханом и бодигардом. Обе цыганки переговаривались только глазами, беззвучно. Голосящая девица – очевидно, нянька – сделала попытку подхватить на руки маленького мальчишку, так как ей срочно надо было показать свою незаменимость, но тот увернулся от нее, спрятался за спину худенькой девочки, которую нянька называла «Яньшей», и показал шафрановой свой крохотный язык, пискнув: «Дула! Пластитутка!!!». Пылая праведным гневом, нянька начала наступать на неподвижно стоявшую Мириклу, размахивая круглыми кулачками:

– Ишь, вырядилась! Да от тя за сто килОметров цыганьем несет, щоб те сдохнуть!!! Я те…

В этот момент она повернулась к Алехану спиной, на которой разошелся разрез «молнии», а точнее – не был застегнут. На нянькину кожу, потную и пористую, приклеился окурок тонкой дамской сигаретки.

– Э! – густо окликнул он ее, отчего нянька сразу замолкла и обернулась. – А ты где шарилась, пока дети бегали, занозы искали и по деревьям лазали?!

– Я тово… А шо я? – растерянно, но постепенно набирая обороты сварливости, ответила нянька. – Я тута, а они… эта!

Охранник, нацепив на нос зеркальные очки, уставился в голубое небо и даже, кажется, безучастно насвистывал.

Нянька же обрела прежнюю уверенность.

– Я шо? Это вот они, цыганье гребаное! – снова заголосила она.

Но в этот момент Алехан поднял свою лапу с несколькими золотыми печатками и просто взял ею молодуху за лицо – за все ее лицо, собрав его в горсть, как резиновую маску. Он пихнул ее с силой от себя, да так, что девка кувыркнулась через голову и села на песок массивной задницей, раскидав ноги с розовыми, как мячики, пятками.

– Иди отсюда! – с ненавистью проговорил Алехан. – В офис завтра придешь. За расчетом. Шалава!

Поняв исход ситуации, Мирикла сделала шаг, притянула к себе Патрину и прижала, поглаживая по волосам. А светловолосая девочка обняла отца, рассказывая:

– Па, мне эта тетя про большой корабль говорила… с синими парусами! Давай на твоей яхте синие паруса сделаем. Этого… индига!

Алехан добро улыбнулся девочке, затем отстранил ее от себя и сказал охраннику:

– Веди обоих в машину. И пусть искупаются еще разок!

А потом обернулся к цыганке.

– Нам поговорить надо. Пройдем, ага?

Мирикла сказала несколько слов Патрине на своем языке, потом не спеша закатала штанины джинсов на сухих щиколотках и ответила:

– Что ж, можно погулять по прибою.

Она пошла по сырому песку, позволяя волнам озорно облизывать свои ступни. Алехан шел рядом, увязая в песке кроссовками. Он вздохнул и утер лоб.