Полковник сорвал со стола рацию с главным каналом, да так, что свалил на пол и карту, и карандаши.

– Геракл, отводи людей! Немедленная чистка ауры, всем! – заорал он в эту коробочку, хотя нужды повышать голос не было, и яростно переключил канал. – Фобос вызывает Команду! Приказываю: ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ сдерните его! ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ, слышите?!

Что ответил ему звонкий девичий голос, никто не услышал, – начались помехи. Экраны двух компьютеров с пульсирующими линиями развертки аэропорта, размещенные в углу фургона, всхлипнули и погасли. Нарастал треск, запахло тлеющей изоляцией – приторно-сладким. Ритмично падали птицы. Майя в ужасе прижалась к Алексею, спрятала голову у него на груди.

Полковник оглядел присутствующих и вдруг жалобным голосом сказал:

– Есть у кого-нибудь сигаретка, товарищи?

* * *

…Медный уже понимал, что эта махина с большими цифрами на фюзеляже несется прямо на них. В наушниках стоял дикий скрежет. Камилла, лежащая рядом, неожиданно подвинулась к нему и накрыла своим телом. Это было неожиданное ощущение: их костюмы настолько соответствовали фигурам и были настолько тонки, что Медный чувствовал каждый миллиметр ее молодого гибкого тела – от бедер до груди. Она лежала на нем, прижавшись плотно, обвив бедра своими тонкими, ногами, которыми он всегда любовался… пригибая голову к земле, закрывая тонкими руками в черных перчатках, и что-то, видимо, кричала в рацию, стараясь пробиться через шум помех.

А в кабине взлетающего самолета расположились, помимо пилота, трое: черноволосая женщина с хищно приоткрытым ртом, узкогубый в форме сержанта ВВС и ухмыляющийся китаец – позади, у аппаратуры. Бетон несся навстречу идеально ровными квадратами.

– Рули поворота обледеневают, – со странным спокойствием проговорил китаец. – Переднее шасси уже не уберется…

На стеклах кабины действительно начала нарастать какая-то пленка вроде изморози. Пилот, белый, как его рубашка, с выпученными глазами рвал на себя штурвал. Из прокушенной губы катилась струйка крови.

– Закрылки! – лающе закричал он. – Закрылки, мать вашу, бля! Расхерачимся!!!

Женщина кинула на него взгляд. И вдруг покинула свое кресло. Оказавшись позади пилота, она резким движением разодрала на себе рубашку цвета спелой соломы – пуговицы горохом посыпались на пол. Белья под ней, как догадался еще при жизни Сысолятин, не было. Молодая, выпуклая грудь блеснула коричневыми пятнышками и татуировкой на правом полушарии, в бархатной ложбинке блестел какой-то медальон. Женщина вытянула обнаженные руки вперед и обхватила пилота за голову. Грудью она прижалась к его затылку, сильно, так что седые волосы на висках разлохматились на бугорках напряженных сосков, а ее белые руки закрыли ему глаза. Все это могло бы выглядеть иначе, если бы не выглядело так жутко… На красивом лице черноволосой возник оскал; губки раскрылись, опустив уголки, и по нежной коже ее изящного подбородка побежала струйка клейкой мутной слюны, капая на коротко стриженную голову пилота. Черные глаза женщины остекленели, став двумя глупыми блестящими пуговицами.