— Я люблю тебя.

До машины оставалось не более десяти метров. Но это расстояние казалось Александру фантастическим, недостижимым. Как мираж в пустыне. А может, и вовсе нет никакой машины?!

— А ты меня любишь?

Таня хранила безмолвие.

Денин харкнул кровью. Ему казалось, что его несчастный развороченный живот жил своей отдельной жизнью. Там что-то хлюпало и похрустывало, словно внутри кто-то готовил некое блюдо.

— Еще чуть-чуть. Совсем немного.

Когда кишечник вывалился наружу, разматывая влажные петли, он тяжело упал на колени. При этом Саша все равно бережно поддерживал жену, не хотел уронить ее.

— Таня, — прошептал он и не сразу почувствовал, как ему в грудь воткнулось лезвие.

Денин с легким недоумением взглянул на перочинный ножик, который почему-то показался ему знакомым.

Татьяна заплакала. Она хотела уползти, но Саша крепко сжимал цепь. Ему стало трудно дышать.

— Дурочка, — едва слышно прошептал он. — Что же ты наделала? Я ведь спас тебя. — Денин хотел погладить Таню, но когда его пальцы коснулись ее кожи, она завыла диким криком.

Саша печально улыбнулся:

— Как же так? За что? Я ведь люблю тебя. Как же ты будешь теперь одна?

По его щеке скатилась слеза. Боль постепенно отступала. Цунами закончилось, едва начавшись.

Он повернул голову.

Что это?

Саша сощурился. Он стал хуже видеть, но все равно сумел разглядеть поблескивающие ступеньки, возле которых стояли его дети. Рома и Даша. Они светились как ангелочки и крепко держались за руки.

«Иди к нам, папочка. Мы тебя любим».

Ступеньки слегка искрились. Они были прозрачными, словно высеченными из чистейшего хрусталя, уходили высоко в небо и скрывались где-то в облаках.

Малыши переглянулись и начали подниматься по ним, маня его за собой.