Кирилл хлопнул меня по плечу и рассмеялся:

– Обещаю, сегодня все будет по-другому.

– А куда мы едем? Ты так ничего толком и не объяснил. – Горьковатый дымок приятно защекотал ноздри. Я наблюдал за тем, как ярко загорается огонек от каждой затяжки брата, и почувствовал, что сам непротив хоть раз в жизни затянуться.

– Мы едем в лес. – Кира выбросил окурок в окно и поднял стекло. – Холодает.

– Это я уже слышал, а что в нем необычного?

Кирилл молчал и сосредоточенно смотрел на дорогу. Неожиданно мы свернули на обочину:

– Мне надо отлить, – коротко бросил Кира и вышел из машины. Фары осветили его высокую худощавую фигуру в длинной тряпичной куртке. Я откинул голову на мягкое сиденье и закрыл глаза. Загадочность и молчание брата напрягали меня. Почему просто не ответить на вопрос? Почему я всегда ведусь на все его идеи, хотя порой приходится жалеть об этом? Наверное, потому что в этих безумных поездках я могу ощущать себя тем, кем так хочу быть. Отвязным, смелым парнем с сигаретой в зубах и кучей острот в голове. Я хочу быть парнем с яйцами, долбаными мужскими яйцами, а не «мамочкиной радостью» и «примером непутевому сорвиголове-братцу». Я хочу быть как Кирилл (а ведь он старше только на 2 года!) и только в его компании я могу дышать тем воздухом, которым хочу наполнять свои легкие. Воздухом свободы. И в первую очередь от самого себя. Порой я кажусь себе таким жалким червем, что не могу совладать с отвращением. В такие моменты меня начинает тошнить от образа, к которому я так стремлюсь, потому что я понимаю, насколько же я далек от него. Меня начинает выворачивать от собственных мыслей, внутренних диалогов, пестрящих словами: «долбаный», «гребаный», «чертов», «задница» – всех тех, что живут в голове, но никогда не вырвутся наружу. «Маме не понравится, если губки младшенького будут запачканы бранными словами, крошки от непристойных выражений так испортят их вид». Вот таким инфантильным дерьмом я являюсь.

– Слушай, – от неожиданности я вздрогнул. Кирилл уселся на свое место и включил печку: – Помнишь Стаса, с которым мы дружили в детстве?

– Того, который пропал осенью 98‑го? – я сразу понял, о ком спрашивает брат. Тот парнишка исчез во время игры в прятки. Спрятался так, что его не смогли найти. Да и сам он свое убежище не спешит открывать вот уже 14 лет. – А причем тут он?

– Мы едем на его поиски, – по голосу Кирилла невозможно было понять, шутит ли он.

От неожиданности и абсурдности ответа я растерялся:

– Ты с ума сошел? Прошло более 10 лет, мы тело едем искать? – Тут до меня дошло: – Почему мы едем в лес? Мы ведь играли тогда на своей улице, а до леса больше 15 км! Кир, ты окончательно чокнулся или прикалываешься?