1551

1551

Каждая ночная поездка превращалась в полную жопу и всегда заканчивалась мысленным обещанием больше не поддаваться бредовым идеям брата. Но всякий раз, когда он вновь говорил родителям, что берет старую машину отца для того, чтобы катать наших подружек (у меня и подружки-то в ту пору не было!), я брел следом за его тощей, желающей гребаных приключений задницей и мысленно проклинал сдвинутого засранца.

Как назло, даже сложился определенный ритуал, повторяющийся из вечера в вечер. Спускаясь с крыльца под наставления матери, мы подходили к старенькому пикапу, и брат выпускал на волю свою любимую хохму насчет последнего девственника Галактики и моих вымученных историй о нереальной девице, которые я придумывал для родителей перед этими поездками. Самое забавное, что шуточки у брата были каждый вечер свежими, а вот мои россказни тухли прямо в голове, и вымышленная Наташа либо говорила каждый вечер одно и то же, либо меняла свой рост (мамам всегда надо знать как выглядит «та самая девочка»). А я либо путался в собственной лжи, либо, не сумев придумать никакого продолжения несуществующему роману, говорил что-то из уже сказанного (произошедшего). Вы спросите меня, почему я так докладывался своим родителям о личной жизни? Не дело, конечно, 18‑летнему жеребцу делиться подобным со своей матерью (отца это не интересовало, более того, он считал меня инфантильным сосунком и любил поговаривать, что юбка матери всегда будет для меня самой надежной крышей), но никаким жеребцом я не был и в помине – в словах отца была доля постыдной правды.

Так вот, ночные поездки (на которые безвозвратно уходили наши стипендии, бесценные часы сна и мои нервы)… Все они совершались с четкой, одному Кириллу известной целью. Вернее, знал о ней и я, но осмысленной и важной она была только для брата – он искал пространственные дыры, места, где, по его мнению, есть вход в другие миры, проходная дверь для неизведанных инфернальных созданий. Лучше бы он поискал дыры в своей голове.

В тот вечер мы загрузились и, выехав с подъездной площадки, зашуршали по асфальту засыпающей тихой улицы. Я смотрел в боковое стекло на чернеющее небо, и тоскливая тревога начала занимать все мое существо. Начиналась одна из тех ночей, в которую лучше было остаться дома и не дать своим глупым страхам выйти дальше комнаты. Но видно, сегодня был не тот случай. Вокруг громоздилось черное небо, впереди струилась дорога, и все мои бесконечные фантазии насчет грозивших нам опасностей смешивались с прохладным ночным воздухом. Они вылетали через приоткрытое окно со стороны Кирилла (мое всегда было закрытым!) и попадали в пространство, соприкасаясь со всем, что встречалось им на пути.