— Надевайте перчатки, рукавицы и ветровки «Шеклтон», — командует Же-Ка. — При таком снеге — и в такой темноте — мы там ничего не найдем, и поэтому нужно принести сюда рюкзаки и тюки с грузом.

Снаружи действительно быстро темнеет, а метель ограничивает поле зрения двумя ярдами. Я размышляю, не следует ли нам действовать в связке, но тут сквозь завывание ветра слышится голос Жан-Клода, который кричит, чтобы Бабу и Анг держались друг за друга и за меня, а Норбу и Лакра не выпускали из виду друг друга и его. Мы ощупью бредем к тому месту, где, как нам кажется, шерпы оставили поклажу. Наши с Же-Ка рюкзаки и тюки с грузом лежат у входа в нашу палатку, прижатые большими камнями. Разумеется, они пусты, поскольку кроме небольшого запаса продуктов мы несли две тяжелые палатки, распорки и шесты для них, а также неисправный примус. Теперь наша жизнь зависит от того, что мы найдем в поклаже шерпов. Третий лагерь считался защищенным — по сравнению с четвертым лагерем на Северном седле, не говоря уже о лагерях на Северном и Северо-Восточном хребте выше по склону, — но ветер, дующий с 1000-футовой стены из снега и льда, настолько силен, что буквально сбивает меня с ног. Бабу Рита и Анг Чири падают в снег рядом со мной. Я ползаю на четвереньках, пытаясь нащупать их рюкзаки и тюки с поклажей среди сугробов, занесенных снегом камней и растущих снежных наносов у стенок палаток.

— Нашел! — Голос Же-Ка едва слышен, но мы вместе с двумя шерпами ползем на звук.

Каждый хватает часть груза, уже покрытого десятидюймовым слоем свежего снега, и тащит к большой палатке… но где же большая палатка? К счастью, Лакра Йишей не потушил свечу из топленого масла, которую шерпы поставили на полу — хотя глупо оставлять ее без присмотра в брезентовой палатке, где может легко возникнуть пожар, — и мы со стонами и проклятиями ползем на крошечный огонек.

Внутри — под ветром и снегом разгрузить рюкзаки и тюки с поклажей просто невозможно — царит настоящий хаос.

В палатку попало довольно много снега, и наши пуховые куртки и штаны (шерпы не надевали дополнительные штаны, подбитые пухом, которыми мы их снабдили), а также два расстеленных на полу спальных мешка покрыты белым слоем, который скоро растает от тепла наших тел. Чем сильнее намокает гусиный пух, тем меньше он действует, и в конце концов греет не лучше, чем холодная и мокрая фланель.

Борясь с головокружением и тошнотой, я сворачиваюсь калачиком в самом сухом месте палатки; меня трясет, и с каждым движением головная боль только усиливается. Резкий запах керосина тоже не идет мне на пользу.