— Или о в ид ели его, — сказала Эрин, и я снова представил себе ее улыбку.

— Никто не знает почему, — подытожила Алиса. Но Эрин повела рассказ дальше.

— Наверное, рехнулся, или еще что. Порубил их всех в клетках мачете, а потом выстрелил себе в голову. Вот каким образом здесь оказались клетки.

— Нам не разрешали в них играть, — сообщила Алиса.

— А теперь мы должны в них жить, — грустно произнесла Эрин.

— Кто здесь еще? — поинтересовался я.

— Ты имеешь в виду в клетках?

— Ну да.

— Конни со своей матерью и Кимберли.

Все здесь!

И я заплакал. Как я ни старался не выдать себя, несколько коротких тихих всхлипов удержать все же не удалось. Эрин и Алиса молчали. Словно специально для того, чтобы услышать мой плач.

Затем что-то коснулось моей головы.

Я вздрогнул.

— Это я, — шепнула Эрин.

Рука ее нежно погладила меня по голове, затем медленно скользнула по щеке. Она ласкала меня.

А расплакался я от облегчения, которое доставила мне новость о том, что мои женщины здесь и все живы. Но когда Эрин ласкала мое лицо, я начал плакать из жалости к ней, вспоминая, что с ней сделали.

И от стыда за то, что позволил этому случиться.

А смотрел с удовольствием.

— Не надо, — тихо произнесла она. — С ними все в порядке.

— Нет, не в порядке, — возразила Алиса.