— Однако он не может просто проигнорировать нападение на мисс Мейсон. Даже такой узколобый фараон, как Рейнз, должен что-то предпринять, если одного из его граждан так разделывают. Но он не мог поверить, что преступник Доббс. Во всяком случае, не на основании ваших подозрений. Он сказал, что у вас вожжа под хвост попала насчет Доббса. — Горман покраснел, сказав это. — Извините, но это его слова. Он сказал, что вы хотите упрятать Доббса, чтобы он перестал волочиться за вами.

— Я думаю, что мы сами подали эту идею Милбурну в воскресенье утром, — сказала Вики. — Джой Милбурн — один из его людей. Доббс угрожал покончить с Поллоком прямо перед нами, и мы сказали Милбурну об этом. Но он хотел знать, почему мы развлекались с Доббсом, и Эйс пришло в голову сказать ему, что этот подонок домогается меня. После этого Милбурн пошел и убедил Рейнза, что все дело в нас. И они ничего не предприняли по поводу этого негодяя.

Горман покачал головой.

— Что говорить о дураках? — сказал он. — Любой мало-мальски соображающий полицейский вытянул бы Доббса на допрос.

— А сейчас он уже готов вникнуть в это? По свидетельству ненормальной, имеющей свои… счеты?

— Я ему дал ясно понять, что ему следует шевелиться.

Вики слабо улыбнулась:

— Не сомневаюсь.

— И я рад, что вы рассказали о туфлях. Именно это явилось главным аргументом, заставившим его принять решение, что есть достаточно веские основания заглянуть «поболтать» с Доббсом.

— Сегодня вечером?

Горман кивнул:

— Он сказал, что возьмется за это сразу же.

Сейчас, сидя в одиночестве в кабинете, Вики посмотрела на свои часы. Почти три часа дня. Горман ушел отсюда сразу после двух, что означало, что Рейнз уже «поболтал» с Мелвином.

Сейчас Мелвин может находиться уже в тюрьме. Или он сумел выкрутиться и убедил Рейнза в своей невиновности.

«Скоро все это будет позади, — думала она. — Как только Эйс придет в себя и назовет Мелвина… Она никого не назовет, с размолотой челюстью.

Надо дать ей ручку и бумагу.

Если она придет в себя.

Она придет в сознание, — убеждала себя Вики. — С ней будет все хорошо.

Она не может умереть.

Я виновата. Это все моя вина.