«Вероятно, это потому, что он его не оставлял», — подумала она.

Все еще не оставляя надежды, она вышла во двор. Солнце уже пекло, но веял чудный ветерок, нежно шевеливший халат. Она не обувалась, и бетонное крыльцо, а затем и подъездная аллея приятно грели ноги. Трава же, напротив, была прохладной и еще мокрой от утренней росы.

Она обошла вокруг дома. Дважды.

Конверта не было нигде.

Когда она вернулась в дом, стало грустно и одиноко. Набрала номер родителей. Но, слушая длинные гудки, вспомнила, что те собирались на эти выходные поехать на озеро Тахо.

И повесила трубку.

Потом уставилась на телефон.

«Позвонить Брейсу?

Не могу. Это должен сделать он. Из-за него все так получилось, поэтому первый шаг должен сделать именно он. Кроме того, может, он и видеть меня не желает.

Да, а может, это я не желаю его видеть.

Интересно, а что бы я почувствовала, если бы сейчас столкнулась с ним лицом к лицу?

Узнаем, — сказала она себе. — И даже, вероятно, очень скоро».

* * *

Джейн так и провела весь день в ожидании того, что Брейс либо позвонит, либо даже приедет к ней.

Ожидая, она занималась повседневными делами: ела, стирала, читала книгу, смотрела телевизор, пылесосила. Даже чуть было не позвонила друзьям в Милл-Вэлли, но не захотела занимать телефон — а вдруг он все же позвонит. Была мысль прогуляться или съездить в магазин или в пункт проката видеокассет, но опять-таки побоялась выйти из дома.

День тянулся медленно.

Опустился вечер.

В девять часов Джейн потеряла всякую надежду на звонок или приезд Брейса.

— Я это в шутку подумала, — уговаривала она себя, — что он может позвонить или появиться. С ним все кончено. По крайней мере, у меня все еще есть Игра, — успокаивала она себя. — Ой ли?