Поезд замедлял ход.

Мы подъехали к очередной большой станции.

— Стоянка 10 минут! — зычно прокричала на весь вагон упитанная проводница. — Но может быть меньше. Опаздываем! — добавила она, проходя по коридору вагона.

Мы вышли из купе и облокотились на поручень внизу окна.

Старика не было видно. Поезд стоял у самого края широкой платформы, прилегающей к многочисленным выходам в город большого вокзала.

— А здорово Вы играли! — задумчиво проговорил профессор. — Наверное, шахматами серьезно занимаетесь? — его глаза с интересом разглядывали меня.

— Да так… — неопределенно отозвался я, — интересуюсь вообще-то…

— Нуууу… просто класс! Высший! — с восхищенными нотками в голосе придвинулся слева здоровяк Поникший замполит тоже вышел из купе.

И вдруг мы увидели нашего нежданного попутчика на перроне. Он медленно шел, шаркая ногами о привокзальный асфальт, сгорбившись, глядя вниз. Что-то похожее на жалость шевельнулось в моей душе.

— Аааа… получил свое — старый козёл! — вдруг с ненавистью в голосе произнес замполит. — Так ему и надо! Тоже мне — возомнил себя! Хосе Рауль Капабланка ибн Глаупера! Как я ему проиграл? Не тянет же — везло как утопленнику со мной! А ты молодчик, студент! — и он фамильярно хлопнул меня по плечу.

Я молчал.

Какое-то неведомое раньше чувство жалости накатывалось на мою душу. Игрок — профи не имеет права жалеть противника. Кто бы он ни был. И я всегда следовал этому правилу. Но здесь… здесь что-то не так… Или что-то не то со мной?

Поезд чуть заметно дернулся, и перрон медленно поплыл вправо. Наш вагон поравнялся с понуро бредущим стариком в запыленных ботинках. Я увидел, как он достал из кармана большой платок, приподнял вверх свою нелепую шляпу, и, сняв очки, вытер слезы на морщинистой коже возле глаз.

Он был подавлен случившимся. Он был несчастен…

— Ха! Пока, старый пердун! — замполит заорал на весь вагон и стукнул кулаком в стекло. Старик поднял на нас свои большие глаза и что-то неслышно прошептал…

И я узнал его!!

Как молниеносным током пронзило это узнавание все мое тело! Я вспомнил! Какой же я дурак! Какая же я сволочь! Я вспомнил, как он, — этот великий игрок, — приехал в наш небольшой городишко много лет назад. Как он рассказывал о своей шахматной карьере нам, — замирающим от восхищения пацанам, сидящим за длинным рядом сдвинутых в одну линию шахматных столов. Мы, — ребята от 7 до 15 лет, занимающиеся в спортивной школе города, разинув рты, слушали рассказ о легендарном Александре Алехине, с которым ему приходилось скрещивать шахматные шпаги в разных городах Европы. Потом он давал нам сеанс одновременной игры, быстро переходя от столика к столику, и негромко комментируя детскую игру.