Ослабевшая из-за зловония, она царапала щеколду. Барби попытался ей помочь, бессильно качнулся назад, и вздрагивающая груда его колец оперлась на еще теплый изуродованный труп. Волчица энергично работала гибкими лапами и обнаженными клыками. Наконец, рама с шумом поднялась. По-видимому, Сэм Квейн услышал этот звук и тяжело зашевелился на своей койке.

— Ник, — пробормотал он басом, — что за черт, что там происходит?

Однако он не встал, и белая волчица прошептала резко:

— Он не может проснуться — это нарушило бы связь с вероятностью.

Чистый холодный воздух, вливающийся в комнату через открытое окно, понемногу рассеивал зловоние. Волчица облегченно вздохнула и встряхнулась. Барби также почувствовал, что у него восстанавливаются силы. Он начал неуклюже извиваться, двигаясь по направлению к окну, продвигая свою растерзанную, но все еще пульсирующую ношу, оставляющую на полу кровавый след.

— Выброси его, — задыхалась белая волчица, — пока действует связь…

Однако двигаться было нелегко, даже с такой невесомой ношей, как Ник Спивак. Все же свежая прохлада окончательно вернула Барби силы. Он высунул сплющенную голову за окно, захватил хвостом стол и подтянул изуродованное тело к подоконнику.

— Скорее, — настаивала Эйприл Белл, — мы должны убраться, пока Квейн не проснулся, да и мне еще надо кое-что написать.

Она пробежала мимо упавшего стула, легко вспрыгнула на стол и схватила послушными лапами карандаш Ника. Барби собирался спросить, что она пишет, но в это время Квейн застонал на койке. Барби в отчаянии сжал мышцы и опрокинул безвольную массу растерзанного тела на подоконник. Поскользнувшись на луже крови, он упал вместе с ношей. Белая волчица, должно быть, заметила это, потому что он почувствовал беспокойство в ее голосе:

— Уходи, Барби, пока Квейн не проснулся!

Спеша вниз через девять этажей темноты, Барби ослабил кольца, которые сжимали истекающее кровью, все еще дергающееся тело того, кто некогда был Ником Спиваком. Он держал его под собой и отчаянно хотел получить свою отвратительную оболочку, которую оставил на кровати в Гленнхейвене. Его наполнил страх перед пробуждением Сэма Квейна.

Внизу, перед башней Фонда, он снова услышал стук изувеченного тела о бетонную дорожку. Однообразный звук податливых костей свидетельствовал о конце, и Барби успел проследить за тем, как последнее содрогание жизни покинуло бесформенную массу, осевшую в луже крови. Издалека до его чутких ушей донесся гнусавый голос сторожа по имени Джаг:

— Иди ты к черту, Чарли, не положено тебе думать. Я опять повторяю: причины смерти Мондрика и Читтума — это забота судебного следователя, а мне ни к чему знать, что находится внутри того ящика. Двадцать баксов есть двадцать бак…