В следующей комнате был музей. Здесь, застыв в ухмылке, висели на стальных подставках расчлененные скелеты. Барби глазами большой змеи в недоумении уставился на них. Он распознавал аккуратно нанизанные кости современных людей и человекообразных обезьян, а также пластиковые модели обезьяноподобных скелетов древних людей. Другие модели, однако, он идентифицировать не мог: они были слишком тонкие, черепа с пустыми глазницами слишком гладки и длинны, а обнаженные зубы слишком остры. Он отскочил от этих страшных скелетов и почувствовал, как дрожь пробегает по его бронированным кольцам.

— Видишь, — прошептала белая волчица, — они подыскивают размеры, стараются понять, как нас найти, чтобы потом употребить этот яд.

Комната наверху была темной и тихой, на стенах висели цветные карты с изображением современных и ушедших континентов. Границы оледенения во время ледникового периода были обозначены, как линии фронта. На полках за стеклом были видны записные книжки и журналы, которые имел привычку вести доктор Мондрик. Барби узнавал его четкий почерк в красных буквах на обложках.

Белая волчица внезапно ощетинилась, и Барби увидел, что ее зеленоватые глаза устремлены на обтрепанный клочок средневекового гобелена, висящий в рамке под стеклом, как будто он представлял собой необыкновенную ценность. На поблекшем рисунке можно было различить гигантского серого волка, разрывающего три окутывающие его цепи, с тем чтобы броситься на одноглазого старика.

Озадаченный рычанием волчицы, Барби поднял свою плоскую голову и стал рассматривать клочок старинной ткани. Он вспомнил, что гигантский волк — это Фенрис, демон из скандинавской мифологии. Старый Мондрик однажды рассказывал об этом мифе, сравнивая норвежскую и греческую демонологию. Потомок злого Локи и великанши, волк Фенрис рос, принимая огромные размеры до тех пор, пока испугавшиеся боги не заковали его в цепи. Две из них волк разорвал, но третью, заколдованную, разорвать не смог, и она держала его до рокового дня Рагнарок, когда Фенрис освободился и уничтожил Одина — царя богов, изображенного на гобелене в виде одноглазого старика. Оскалив клыки, волчица попятилась от обтрепанного гобелена.

В чем дело? прошептал Барби, откуда грозит опасность?

Оттуда, отрывисто прорычала она, от этого куска ткани и от истории, которая на ней изображена: опасность во всех этих мифах о войнах, о браках людей и богов, в историях о поверженных гигантах. Все думают, что это просто сказки. Старый Мондрик знал слишком много, а мы позволили ему жить слишком долго.