Этого момента Лара ждала всю жизнь. Вот чего так долго ей не хватало. Вот тот незнакомец, чье лицо преследовало ее с детства.

Пока Филипп открывал дверь, Лару пожирало пламя. За порогом они обнялись. Губы Филиппа оказались требовательными, но она не сопротивлялась. Выдохнув «Господи! О Боже», Лара начала срывать с него одежду.

Царившую в номере тишину разорвал раскат грома. Амстердам накрыла тяжелая, как свинец, туча. По оконному стеклу застучали капли дождя. Ручейки воды ласкали стены зданий, призывно журчали в желобах, целовали кирпичные углы и бесшумно впитывались зелеными газонами. Неторопливый поначалу темп ускорялся и нарастал, летний дождь сменяла буря, удары которой становились все яростнее и достигали своего апогея в ослепительной вспышке молнии. Небо сотрясалось.

Гроза закончилась так же внезапно, как и началась.

Лара без сил лежала в объятиях Филиппа, кожей угадывая мощное биение его сердца. В памяти Адлера всплыли слова старой песни: «Чувствуешь, как крутится под ногами земля?» Видит Бог, чувствую, подумал он. Ну и скорость! Если набросать портрет Лары музыкой, то это должна быть «Баркарола» Шопена. Или «Фантазия» Шумана?

Постепенно их телами вновь овладело возбуждение.

– Филипп... – слабым голосом произнесла Лара.

– Да?

– Хочешь, я отправлюсь с тобой в Милан?

– Да. Да!

Из груди его вырвался низкий стон.

– Хорошо... – прошептала Лара.

Волосы ее разметались по подушке. За окном опять пошел дождь.

* * *

Возвратившись в свой номер, Лара тут же позвонила Келлеру.

– Спишь, Говард?

– Нет. – Голос звучал хрипло. – В четыре утра я обычно делаю домашнее задание. Что там у тебя?

Ее тянуло за язык рассказать все.