Фрида подумала об Алане и о том, как ошиблась в нем. Она потерпела неудачу и как психотерапевт, и как эксперт. У Алана и Дина был одинаковый мозг и одинаковые мысли, им снились одинаковые сны – примерно как две различные птицы строят идентичные гнезда. Но единственный путь, по которому можно было проникнуть в этот мозг, лежал через подсознание, а когда она в последний раз говорила с Аланом, толку от этого разговора было столько же, как если бы она попросила его описать навык езды на велосипеде. Мало того, что он оказался не в состоянии выполнить ее просьбу, своими расспросами она еще и повредила этот навык. Если задуматься о том, какие действия нужно совершать, чтобы ехать на велосипеде, именно в тот момент, когда реально на нем едешь, можно упасть. Алан разоблачил ее и рассердился. Возможно, это первый признак силы. Возможно, это знак того, что лечение действует, или даже того, что оно подошло к концу: Фрида чувствовала, что связь, возникшая между ними, оборвалась и не подлежит восстановлению. Он уже больше никогда не сможет отдать себя в ее руки, как и следует пациенту. Она мысленно вернулась в последний сеанс. Какая ирония: лучшая часть сеанса, первая настоящая близость, которой они достигли, возникла после того, как сеанс закончился, когда они расстались, когда он больше не воспринимал ее как своего психотерапевта! Что он там говорил о чувстве безопасности? Она попыталась вспомнить его слова. Он говорил о матери. О семье.

Неожиданно ей в голову пришла одна мысль. Возможно ли это? Тот самый момент, когда он перестал пытаться вспомнить потайные места. Мог ли он…

Фрида принялась рисовать на карте пальцем спираль, исходящую из дома Дина Рива, и вдруг замерла. Потом схватила пальто и шарф, выбежала из дома, проскочила двор и пересекла площадь. Еще не рассвело, и переулки были пустынными. Она слышала звук своих шагов, эхом отзывавшийся за спиной. И только добравшись до Юстон-роуд, где поток транспорта никогда не иссякает, она сумела поймать такси.

Фрида снова и снова прокручивала в уме неожиданную мысль. Может, стоило вызвать полицию? И что бы она сказала? Она тут же вспомнила о Карлссоне и его команде, то, как они ходят от дома к дому, опрашивая жителей. Как водолазы обыскивают дно реки. Им всем нужно было нечто материальное: кусочек ткани, хотя бы одна ниточка, отпечаток пальца… Но все, что она смогла им предложить, – это воспоминания, фантазии, сны, которые иногда, похоже, совпадали. Но может, она просто видела сходство, как дети видят фигуры животных в облаках? Слишком много тупиков. Может, это очередной тупик?