– Прошу вас. – Профессор Крулл сделал изящный жест худыми, испещренными синими прожилками руками.

– Кэрри уверяет, что я поставила свою карьеру выше душевного спокойствия и счастья ее мужа. Но это дело не способствовало моей карьере. Я не работаю на полицию и не испытываю никакого желания стать детективом. Из-за моих действий пропала молодая женщина, и мне с этим жить. Но это отдельная проблема, сейчас мы говорим не о ней. Как врач я верю в самопознание. То, что люди понимают о себе во время сеансов психотерапии, возможно, и не приводит их к душевному покою или счастью. Более того, чаще всего дело обстоит с точностью до наоборот. Но сеансы могут дать пациенту возможность превратить невыносимое в терпимое, взять на себя ответственность за собственную жизнь и получить определенный контроль над ней. Именно это я и делаю, насколько могу. А счастье… – Фрида подняла руки в выразительном жесте и замолчала.

– Значит, если бы вас попросили принести извинения…

– Принести извинения? За что? И кому? Я хотела бы знать, что на это может сказать сам Алан. Он не должен позволять жене выполнять роль рупора его желаний.

Повисла неловкая тишина, затем Тельма Скотт сухо произнесла:

– Насколько я знаю, мистеру Деккеру сказать нечего.

– Я не понимаю.

– Охотно верю. Жалобу, насколько мне известно, подала миссис Деккер.

– От его имени.

– Ну… Это первое, что приходит в голову.

– Подождите, вы хотите сказать, что Алан не имеет к этому никакого отношения?

– Я не уверен. – Профессор Крулл, похоже, смутился.

– Но тогда к чему все это? – Фрида красноречиво махнула рукой, охватив длинный овальный стол, женщину, ведущую протокол, портреты многоуважаемых членов совета на стенах. – Я думала, мы собрались здесь, чтобы рассмотреть жалобу, поданную, пусть и косвенно, пациентом. С каких это пор мы несем ответственность за неудовлетворенность, которую испытывает супруг пациента? Что я здесь делаю? Что вы все здесь делаете?

Профессор Крулл откашлялся.

– Мы хотим избежать любой возможности подачи судебного иска. Спустить все на тормозах.

Фрида резко встала, так что ножки стула взвизгнули на деревянном полу. Когда она заговорила, ее голос дрожал от еле сдерживаемой ярости:

– Спустить на тормозах?! Вы хотите, чтобы я принесла извинения за поступки, которые считаю оправданными или, по крайней мере, не необоснованными, кому-то, кто вообще не имел никакого касательства к делу?

– Доктор Кляйн! – угрожающе произнес Крулл.

– Фрида, – подключилась Жасмин Барбер, – пожалуйста, подождите.

Тельма Скотт ничего не сказала, но ее серые глаза неотступно следовали за Фридой.