– Вы когда-нибудь видели ее с кем-то еще?

Он покачал головой.

– Я даже почти не слышал, как она разговаривает.

– Люди, пользовавшиеся комнатой мистера Метески, когда-нибудь заходили в остальную часть дома?

– Я знаю, на что вы намекаете.

– Тогда отвечайте на вопрос.

– Нет. Не заходили.

– А в комнату Дойс?

– Она держалась особняком. Очень грустная дамочка, если хотите знать мое мнение. Иначе почему она в результате оказалась в такой дыре? Вы бы не остались здесь, если бы вам было куда идти, верно ведь? Правда, у меня есть собака, да, Косячок? Мы друг друга развлекаем.

Из бочкообразной груди Косячка вырвался дикий рык, и Карлссон увидел белки его закатившихся глаз.

Фрида поднялась на мост Блэкфрайерз, остановилась посредине, посмотрела на запад, на «Лондонский глаз» и Биг-Бен, затем на восток, на гладкий купол Собора святого Павла, – все мерцало и растворялось в падающем снеге, который, попав на тротуар, тут же превращался в слякоть. Затем она стремительно двинулась дальше, пытаясь отбросить чувство страха и уныния, даже не притормозила на Смитфилдском рынке или на Сент-Джон-стрит и наконец добралась до Ислингтона. И вот уже она стоит перед домом Оливии и Хлои, явившись за пять минут до начала урока по химии с племянницей. Она постучала и услышала топот ног. За последние несколько месяцев Хлоя выросла и похудела. Ее коротко обрезанные волосы торчали пучками разных размеров, и Фрида спрашивала себя, уж не сама ли Хлоя себя постригла. Вокруг глаз у нее были черные круги от размазавшегося карандаша, а в носу новый пирсинг. На шее красовался уже побледневший засос.

– Слава богу, ты пришла! – подчеркнуто трагично воскликнула Хлоя.

– А что случилось?

– Мама в кухне. С мужчиной.

– Разве это трагедия?

– Она нашла его в Интернете.

– И что в этом такого?

– Я думала, что уж ты-то примешь мою сторону!

– Я не знала, что есть какие-то стороны.