Подлинные же его чувства громким голосом заявили о себе, когда Клайв Десбойн заехал на новом автомобиле за Анной, чтобы пригласить ее на ужин с танцами. Джонни моментально возненавидел развязную самоуверенность мистера Десбойна и собственническую манеру, с которой тот усаживал Анну в свою машину. После этого Джонни вдруг обнаружил, что вскрывает и досматривает ящики, бочонки и бочки на таможне с чувством собственной неполноценности и неуверенности в своем будущем.

Пребывая в угнетенном расположении духа, он обратился за советом к признанному эксперту по домашней птице, и для мистера Ридера его рассказ стал настоящим откровением.

– Я мало что знаю о… э-э-э… любви, – смущенно признался мистер Ридер. – Говоря откровенно, вообще ничего. Но я бы посоветовал вам предоставить… э-э-э… событиям идти своим чередом.

Превосходный, хотя и несколько туманный совет. Но, как выяснилось, события предпочли развиваться неверным чередом.

Субботним вечером мистер Ридер возвращался домой и увидел, как двое мужчин дерутся на Брокли-роуд. Вообще-то, дерущиеся люди вызывали у него стойкое отвращение. Учитывая, что время приближалось к полуночи, а день был субботним, можно было смело предположить, что джентльмены изрядно перебрали горячительных напитков, а в таких случаях мистер Ридер неизменно переходил, подобно филистимлянину, на другую сторону улицы.

Но двое молодых людей, молча обменивавшиеся жестокими ударами, явно не были подвыпившими хулиганами из нижнего Дептфорда. Тем не менее мистер Ридер счел, что момент сейчас явно неподходящий, чтобы выступить в роли миротворца или рефери.

Он попросту прошел бы мимо и уже даже поравнялся с ними, когда один из драчунов перешел на другую сторону улицу, предоставив своему спарринг-партнеру – хотя вряд ли этот эпитет подходил тому, кто, избитый и окровавленный, обессилел настолько, что даже не мог стоять на ногах и повис на перилах, – перевести дух и прийти в себя. И только тогда мистер Ридер сообразил, что одним из соперников был не кто иной, как Джон Саутерс. Юноша тоже заметил его и заговорил охрипшим, извиняющимся голосом.

– Прошу простить меня за то, что я устроил это дурацкое представление. Надеюсь, мы не разбудили моего отца. Но этот невыносимый тип давно нарывался и сейчас получил свое.

Невыносимый тип на противоположной стороне улице медленно шел по тротуару в сторону, где был припаркован его автомобиль. Они молча смотрели, как он с трудом сел в него и, развернувшись под протестующий визг шин, помчался в сторону Луишем-хай-роуд и центральной части Лондона, если судить по выбранному направлению.