Элм явно хочет что-то возразить, но в последнюю секунду произносит совсем другое:

– Вы же погибли бы!

– После смерти дочери я не жил, моя дорогая. Когда уже после гиперпрыжка нас встряхнуло – видимо, это и была атака вашей допотопной ракеты, – я начал громить панели управления. Мы упали. Я думал, все кончится, но, проклятье, мы выжили.

– Действительно, проклятье… – цедит сквозь зубы Ван Глински, разглядывая свою забинтованную руку.

– Когда люк открылся, я увидел сначала темноту, потом людей в форме и нацеленные на меня винтовки. И тогда я понял, что где-то просчитался. Хан был ранен, и я легко прикинулся шестым заложником наравне с пятью другими. Они побоялись выдавать меня, а некоторые по непонятным мне причинам лишились памяти. И нас взяли в некую программу. До меня быстро дошло, что здесь не приветствуют разговоры о Земле, и я неплохо изобразил отшибленные мозги. Я зарегистрировался под новым именем, занялся бизнесом. Позвольте представиться… Лайам Макиавелли.

Он, улыбнувшись, указывает на ярко-зеленую кофеварку, тихо гудящую в дальнем углу. Элмайра осторожно уточняет:

– Так это… ваши кофейни всюду в Городе? И … аверс или реверс?

Он вполне искренне посмеивается, потом кивает:

– Вы – и «единоличники», и «свободные», и беспартийные – кое в чем похожи. Хлебаете кофе врага в таких количествах, что прибыли хватает на содержание этой базы. Кстати, никто все-таки не хочет угоститься? Бесплатно!

Его предложение встречают молчанием. Я думаю о том, что вряд ли теперь когда-нибудь вообще захочу кофе. Сайкс несколько разочарованно хмыкает:

– Как хотите. Тогда продолжим. Где-то полгода я наблюдал за жизнью остальных пятерых землян, думая, не прикончить ли их. Я мог бы остановиться на этом, но…

– Почему-то мне кажется, вы не можете так просто остановиться, – перебивает его «единоличник».

Они с Ваном Глински пристально, оценивающе смотрят друг на друга. Сайкс медленно кивает.

– Я изучал свой новый дом. И замечал все больше тревожных вещей. Первым звоночком было то, что молодые ребята – агрономы и бариста, официанты, кассиры и кондитеры, да все, кого я брал на работу, мало знали о Земле. Огромные пробелы в школьном образовании, страх перед моими вопросами, настороженность по отношению к земным книгам и всепоглощающая любовь к земному кино. Я не встречал стариков, которые помнили бы, как началась ваша «колония». Они умерли, были убиты или превратились в мертвых ангелов… я их не нашел. У Города… будто не было памяти, как и у тех, кто пересекал его границы. Государство – в лице вас, мистер Глински, и господина… э-э, товарища мэра – это устраивало. Партию Свободы, возглавляемую Артуром Гамильтоном, сложно было воспринимать всерьез, она была чем-то вроде пятого колеса. Тогда я и понял. Нужна война.