— Да. Люди они все занятые. У кого-то на девять назначена встреча в суде, кто-то не может отложить разговор с клиентом. Нам повезет, если будет кворум.

— Кворум — это сколько?

— Две трети, десять человек. Придут меньше — жди неприятностей.

— Что вы называете неприятностями?

— Дополнительные хлопоты. Если утром не наберется кворума, то ты получишь право требовать через тридцать дней нового рассмотрения.

— Через тридцать дней Сэм будет мертв.

— Может, и нет. В любом случае имеет смысл присутствовать. Девять человек дали мне с Эммитом обещание прийти.

— А как насчет тех четверых, что голосовали против?

Гудмэн ухмыльнулся:

— Сам подумай. Уж о них-то Розен позаботится.

Адам громко хлопнул по столу руками.

— Я ухожу, черт бы их побрал!

— Успокойся. Ты не можешь уйти. Тебя уволят.

— Тогда зачем бороться? Сукины дети!

— Слушай, Адам…

— Сукины дети!!!

Гудмэн поднялся со стула, сделал шаг к окну, проверил, не сбилась ли набок бабочка, раздельно продолжил фразу:

— Слушай, Адам, все пройдет отлично. Так считает Эммит, так считаю я. За тебя вся фирма. Мы верим в твой успех, и, честное слово, фирме очень на пользу поднятая прессой шумиха. Чикагские газеты опубликовали несколько превосходных очерков.

— Надо же — за меня вся фирма!

— Успокойся и слушай. Завтра мы выстоим. Все формулировки беру на себя. Уайкофф уже начал выкручивать людям руки. У него есть помощники.