Внешность мужчины будила в мозгу неясные воспоминания, однако понять, кто перед ним сидит, он не мог. Минуты две прошли в полном молчании.

— Мы где-нибудь виделись? — спросил наконец Кэйхолл.

— Да.

— Где?

— В прошлом, Сэм. В Гринвилле, в Джексоне и Виксбурге. Возле синагоги, неподалеку от дома Пиндера и совсем рядом с офисом Марвина Крамера.

— Уэдж?

Мужчина медленно склонил голову. Сэм прикрыл глаза, выпустил к потолку густой клуб дыма.

— Господи, я-то надеялся, ты уже мертв.

— Нехорошо.

Кэйхолл дико взглянул на собеседника.

— Сукин ты сын, — процедил он. — Сукин ты сын! Я двадцать три года был уверен, что ты горишь в аду. Я тысячу раз убил тебя собственными руками, зарезал, повесил, расстрелял. Я смотрел, как ты истекаешь кровью, слушал твои предсмертные вопли.

— Прости, Сэм. Не хочется тебя разочаровывать, но я здесь.

— Ненавижу! Будь у меня сейчас ружье, я всадил бы в твою голову заряд свинца и хохотал бы от восторга. Ненавижу!

— Ты всех так встречаешь, Сэм?

— Что тебе нужно, Уэдж?

— Нас могут слышать?

— Им на нас наплевать.

— Здесь нет микрофонов?

— Боишься? Тогда сваливай. Уноси ноги, идиот.

— Непременно, через минуту. Но сначала дело. Знай: я внимательно слежу за развитием ситуации и очень доволен тем, что имя мое пока не упоминалось. Надеюсь, не прозвучит оно и впредь. До сих пор мне без труда удавалось затыкать рты болтунам.