— В таком случае готов положиться на ваше слово.

— Вот и правильно.

— Как-то уж больно просто получается. Коротенькая молитва — и я прощен?

— Почему тебя это беспокоит?

— Потому что я совершил очень серьезные ошибки, падре.

— Все мы совершаем ошибки. Но Отец наш небесный любит всех людей одинаково.

— Однако вы ни разу не сделали того, что делал я.

— Станет легче, если ты выговоришься, Сэм.

— Знаю.

— Говори же.

— Может, мне выйти? — спросил Адам.

— Нет. — Движением руки Кэйхолл не позволил ему подняться.

— У нас очень мало времени, Сэм, — напомнил капеллан, бросив взгляд в сторону стража.

Старик перевел дыхание и заговорил тихим, лишенным интонаций голосом:

— Я хладнокровно убил Джо Линкольна и уже попросил у Бога за это прощения.

Гриффин истово шептал слова молитвы.

Сэм продолжил:

— Я помог своим братьям убить двоих мужчин, которые убили нашего отца. По совести, я никогда не сожалел об этом поступке — до вчерашнего дня. Теперь жизнь человека ценится гораздо выше, чем в те времена. Я был не прав. А еще пятнадцатилетним мальчишкой я участвовал в расправе над чернокожим. Я стоял тогда в толпе и вряд ли смог бы остановить ее. Но я даже не попытался.

Он смолк. У Адама мелькнула спасительная мысль: других признаний не будет. Гриффин терпеливо ждал. Минуты через три прозвучал осторожный вопрос:

— Это все, Сэм?