— Не это. После.

— Профессор Волков, я сказал после, — говорит доктор Треггер и улыбается — улыбается так кротко, открыто и доброжелательно. — Еще бокал шампанского?

— Нет, спасибо, — отвечает Миша, которого вдруг охватывает печаль. — Я не профессор Волков, — говорит он тихо. — Все это со мной уже было однажды в Москве. Там они под конец выяснили, что ошибались, и отпустили меня. Я не профессор Волков — известный физик-ядерщик. Я простой сантехник из Ротбухена под Берлином, которого зовут Миша Кафанке.

— Да, да, — говорит Треггер. — Я понимаю, это тоже шутка, профессор Волков, и давайте на этом закончим! Довольно! Завтра мы подпишем трудовое соглашение, — мы принимаем все ваши условия, — затем я знакомлю вас с президентом, а потом мы летим отсюда на север, в «особую зону». Для всех там будет большой честью и радостью работать с вами. Ваш остроумный метод обогащения плутония — главное, чего пока недоставало в работе над новой бомбой.

Миша сглатывает, давится и сопит. Он встает, подходит вплотную к Мелоди и говорит с отчаяньем:

— Почему ты это сделала?

— Что сделала, милый?

— Увезла меня в Багдад. Ты, значит, тоже думаешь, что я Волков?

— Конечно, ты знаменитый профессор Валентин Волков! Я не работаю попусту!

Миша падает на один из тронов-кресел, бессмысленно болтает ногами туда-сюда и лепечет:

— Что общего у тебя с президентом Саддамом Хусейном?

— Я работаю на него.

Бумс, вот-те на.

— И поэтому ты меня похитила, — повторяет Миша.

— Похитила! Пожалуйста, не надо пафоса. Если я что и ненавижу, так это пафос. Разве я в Москве не говорила, что ЦРУ меня уволило, что они больше не находят мне применения? Разве я не рассказывала тебе, сколько коллег из-за разрядки между Востоком и Западом оказались нищими? Это катастрофа!

— Ката… черт побери, катастрофа?

— Ужасная! С тех пор каждый из нас вынужден перебиваться. К счастью, до сих пор время от времени для усердных находится кусок. Нужно только его ловить. Я ловлю. Ты знаешь меня только с одной стороны…

— Это правда.

— …но не с профессиональной. Я же тебе сказала еще в Москве, — вспомни, пожалуйста! — что мусульмане, ислам, представляют сейчас большую силу. Если у них появится атомное оружие, мир будет принадлежать им. Здесь ты на правильной стороне. И если человек так ненавидит коммунистов, как ты…

— Мелоди! — кричит Миша и сопит как ненормальный, что Треггер с удовольствием отмечает. (Он хороший актер, этот Волков, думает Треггер, умеет вести себя как оскорбленная невинность, чтобы потребовать больше денег, лихой парень!) — Мелоди, — кричит Миша, — мне плевать на коммунистов! Кроме того, в России они сейчас запрещены! В России… демократия, — продолжает он с трудом, потому что его прошибает холодный пот от той демократии, которую он там испытал. Проклятье, в какое положение поставила его Мелоди, эта стерва!