– Ну и как вы, избили?

Его глаз расширился от ужаса.

– Нет, конечно, я ее не бил! Я не верю в физическое подчинение женщины и во всякую старомодную сексистскую чепуху… Но она не отставала, все приставала ко мне, а потом стала на меня бросаться и вопить мне в лицо… – Даррен отвернулся. – И я сделал это. Ударил ее, я не хотел, просто… И все произошло, она… – Кашлянул. – Вы понимаете.

Элис побарабанила пальцами по столу:

– И она сексуально возбудилась.

– Иногда мне кажется, что она… путала жестокость с любовью. Как будто это было одно и то же. Так и пошло. Ей это было нужно… чтобы чувствовать себя желанной и ценимой, а я… – Он оскалился разбитым ртом. – А я себя ненавидел.

Этому можно было найти сотни тысяч оправданий, вроде тех, которыми пользуются насильники, до смерти избивая свои ненаглядные половинки, но здесь было что-то новенькое.

И пока он размазывал слезы по своему покрытому синяками лицу, я достал мобильник и показал Даррену фотографию, которую мне послала соседка Джессики, Лиз Торнтон:

– Этого человека узнаете?

Он пару раз моргнул, шмыгнул носом:

– Это тот извращенец, который у них в мусорных баках копался, точно? Я однажды за ним погнался. Мы с Джессикой подходили к паркингу, а он у почтовых ящиков терся. Ну, вы понимаете, замки вскрывал или что-то вроде этого… Я крикнул, он бросился бежать, я за ним.

– Вы заметили его лицо?

Даррен покачал головой:

– Темно было. Он забежал в лес, а я не стал за ним бежать, больно мне нужно ножом в живот в темноте получить. Или еще что-нибудь.

Я спрятал телефон:

– Так кто же вас избил?

– Я не могу… – Глубокий вздох. – С лестницы упал.

– И кто-то умудрился вам на живот ботинком наступить, пока вы падали? – Я откинулся на спинку стула и стал пристально смотреть на него, пока он снова не опустил глаза и снова не стал теребить гипс на руке.

– Избили вас в четверг ночью. А в пятницу вы послали Джессике Макфи сообщение, в котором написали, что больше никогда не хотите ее видеть.