— Не знаю, как тебе сказать, но когда мы последний раз разговаривали, мне показалось, что слова Лили отдавали фатализмом. Все в ее жизни как бы подошло к концу. Она вышвырнула тебя — и слава Богу! Она наконец решила отказаться от съемок в рекламе хлопьев. Она знала, что сделает аборт. Алан объявил, что больше не будет встречаться с ней, поэтому и здесь для нее все было кончено. К тому же в завершение нашего последнего разговора она сказала, что хочет составить новое завещание, по которому я должна была получить все, включая квартиру.

— Это ничего не доказывает.

— Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что Лили знала о том, что должно было произойти.

— Ерунда, — сказал я.

— Она винила во всем тебя. Она сказала, что если бы не забеременела, то Алан бы ее не бросил.

— Это нелогично.

— В любом случае ей так казалось. Он распрощался с ней навсегда сразу после того, как она сообщила ему о ребенке. В этот момент она, наверное, и сделала свои выводы.

— Он же сказал, что она вела себя как безумная.

— Но на следующий день, когда она говорила со мной, она была абсолютно спокойна. Спокойна, как никогда.

Я попытался отогнать свои воспоминания о поведении Лили в «Ле Корбюзье».

Джозефин продолжала:

— Она сказала буквально следующее: «Я не стану рожать маленького ублюдка. Он и так причинил мне достаточно неприятностей».

Ублюдок, ублюдок, ублюдок.

— Отвези меня домой, — быстро сказал я.

— Мне кажется, что Лили была рада умереть. Мне кажется, что она каким-то образом узнала о том, что должно было случиться в ресторане. Мне кажется, что план Дороти обернулся против нее самой. Мне кажется, что Алан предупредил Лили, но она все равно решила пойти в ресторан.

— Ты все знаешь о Дороти? — поразился я.

— Да, — ответила Джозефин.

— Откуда?

— Что-то рассказал мне Алан, о чем-то я сама догадалась.