– Джин я понимал всегда, – говорит Ноа и отворачивается. Я виновато поджимаю губы. – Джин была единственным человеком, который слышал меня, которого слушал я. Она воскрешала во мне то, что умерло много столетий назад, а возможно, никогда и не рождалось. Она – исключение, как и ты.

– Неужели так хорошо быть исключением?

– Могу сказать, Ари, что за века скитаний и за тысячелетия прозябания в этом мире я понял, что жизнь однообразна и скучна. Люди совершают те же ошибки, говорят похожие слова. Но случаются исключения. – Он оборачивается и пожимает плечами. – Именно они привносят в жизнь смысл. Ты знаешь, чего хотят все люди?

– Чего?

– Быть не такими, как все. Однако уже это желание делает их похожими друг на друга. Я смотрю на это каждый день, каждую минуту. Я видел всех. Через меня проходили старики и дети, женщины и мужчины, все со своими историями, все со своими причинами, мыслями и оправданиями, но никто не выделялся, потому что их проблемы зачастую переживают еще тысячи и миллионы людей. И пока ты думаешь, что ты один сражаешься со Вселенной, по этому же поводу с ней сражается половина человечества. – Ноа взмахивает руками и глядит на меня очень добрыми глазами, в которых, как мне кажется, пляшут искорки. – Люди ищут смысл и не находят его. Они считают, что смысл в деньгах, в семье, в любви, в друзьях. Но все это составляющие смысла. А сам смысл заключен в том, чтобы прожить жизнь неординарно, Ари, чтобы отличиться от других, оставить след. Быть исключением есть суть существования. Не богатство, слава, ум, доброта или решительность. А уникальность. И ты до сих пор считаешь, что на тебя свалилось тяжелое бремя? Верно! Быть не таким, как все, трудно. Но оно того стоит. Мне кажется, что стоит.

Смущенно покачиваюсь на носках и почему-то улыбаюсь.

– Лжец.

– То есть?

– Ты самый настоящий лжец, Мистер Смерть. Сказал, что не понимаешь людей. Но это ведь не так! Может, со стороны лучше видно?

Ноа неожиданно меняется в лице, и впервые я вижу в нем отблески человеческих эмоций. Он будто смущается и ему будто становится приятно! Он поправляет ворот рубашки, теребит концы красного галстука.

– Мне ничего больше не остается, кроме как наблюдать.

– И как это происходит? У тебя есть список, и ты ходишь по домам?

– У меня есть список. Но я не хожу по домам.

– И даже не пролезаешь через камин?

– И даже не пролезаю через камин, Ари.

– О, смотри, у тебя есть чувство юмора! Еще немного, и я научу тебя быть этим… ну как его там… человеком. – Усмехаюсь и вижу, как Ноа дергает уголками губ.

– Ты похожа на Реджину, Ари. В тебе я вижу ее.