Неделю за неделей она чувствовала, как теряет жизненные силы и энергию, как становится неуклюжей и забывчивой. Это все дело рук мальчишки. Каждый раз, как Дэниел входил в кухню, она разбивала стакан или блюдце. Прошлым вечером она уронила на пол полный соусник, мальчишка вызывал у нее гнев; один лишь вид его физиономии приводил ее к взрыву ярости.

Тем не менее ее взбучки он воспринимал безмолвно. И чем меньше он протестовал, тем больше она свирепела.

Добравшись до конца улицы, она возмущенно поджала губы, когда увидела, что подходит нужный трамвай. Догнать его она не успеет, поскольку находится на другой стороне улицы и далеко от остановки. Она услышала ровный перестук колес и дребезжание звонка.

Дэниел. Его лицо внезапно вспыхнуло у нее в памяти, словно кто-то раскаленным штампом впечатал его в мозг. Голову охватило мучительной болью, будто она была готова расколоться. «Дэниел!» – внезапно потеряв представление о пространстве, выдохнула она, сжав голову руками.

Какой-то голос шепнул ей в ухо: «Молись!»

Это был голос Дэниела. Он повторил еще раз, громче: «Молись!»

И улица, и все вокруг нее стало рассыпаться на фрагменты, как отражение в осколках разбитого зеркала. Она повернулась вокруг своей оси.

– С вами все в порядке, миссис? – спросил незнакомый голос. Откуда-то протянулась рука, готовая ей помочь.

– Оставьте меня в покое, уберите свои руки! – завопила в ответ она. – Я должна успеть на трамвай! Бог – мой проводник, Бог – мой спаситель!

Собравшись было бежать, она споткнулась. Яростно взвыл клаксон, и такси рвануло в сторону, чтобы не сбить ее.

– Бог рядом со мной! – воззвала она. – Бог остановит трамвай!

«Молись!» – обжигающе прошипел у нее в ушах голос Дэниела.

Какая-то тень скользнула перед ней по мокрому гудрону, блеснула хромированная облицовка, снова прозвучал клаксон.

«Молись!»

Задребезжал звонок.

«Молись!»

Кто-то вскрикнул.

– Все мы равны перед взором Божьим, Дэниел, – громко сказала она и бросилась бежать. – Он знает, Дэниел. Он видит тебя, глупое дитя. Он знает, что ты есть зло!

Надо успеть на трамвай. Надо. Бог поможет ей догнать его. Держись! Тени, струи дождя, «дворники», которые выписывают свои дуги, лицо кондуктора за стеклом под козырьком остроконечной фуражки. В церковь нельзя опаздывать.

– Я никогда не опаздывала! – оповестила она мир.