– Прокрути назад, – сказала Монти. – Прослушай с самого начала.

Открылась дверь, и вошла Табита Донахью, держа дымящуюся чашку. Она осторожно переступила через полоску соли, которая пересекала порог и опоясывала спальню.

– Я принесла вам то, что поможет обрести силы. Сможете выпить, Монти?

– Я… я сомневаюсь.

Табита села на постель:

– Пусть остынет, и потом попробуйте, хорошо?

Коннор отмотал ленту к самому началу, и их троица в молчании выслушала запись. Когда она закончилась, порозовевшая было Монти снова побелела.

– Я прошу вас, – сказала она. – Мы должны найти моего отца. Не можем ли мы связаться с британским послом? Или доктор Кроу пойдет на… – Внезапно она содрогнулась, не в силах от страха произнести то, что пришло ей в голову.

– При вас есть что-нибудь из вещей вашего отца? – спросила Табита. – Что-то личное… вещь, которую он недавно надевал или к которой прикасался?

– Нет… у меня ничего нет, во всяком случае не здесь. – И вдруг она спохватилась. – Я… а как насчет… есть диктофон! Это его, он всегда был при нем.

Коннор протянул его матери. Она положила его на ладонь, а другой рукой стала легко водить над нею. Дверь чуть приоткрылась, и один из котов вошел в комнату в сопровождении другого, они присоединились к троице людей.

Закрыв глаза, Табита начала собираться с силами.

– Хочешь поработать с маятником, мама? – спросил Коннор.

– Нет необходимости, – ответила она, не открывая глаз. – Я очень остро чувствую его, я знаю, где он, мысленно я четко вижу его. Он очень симпатичный человек, на макушке у него очень мало волос, но длинные волосы цвета соли с перцем закрывают уши и затылок.

Монти изумленно замерла. Затем она осознала, что фотографии отца часто появлялись в международной прессе и, вполне возможно, мать Коннора видела их и запомнила его внешний вид. Разве что она отнюдь не выглядела как женщина, которой нужно врать.

– Да, – сказала она. – Он так и выглядит.

По-прежнему сидя с закрытыми глазами, Табита Донахью продолжала:

– Он жив, но в таком состоянии… словно жизнь покинула его. Я не совсем понимаю…

Монти обеспокоенно смотрела на нее.

– Он лежит плашмя, у него во рту что-то вроде дыхательной трубки, но он в сознании, и мозги у него настороже.