Звуки этого заведения были тише обычного, что заставило его насторожиться. Зная, что она часто задерживается на работе, он надеялся увидеть Эвелин за рабочим столом. Однако когда она сказала ему, что хочет устроить обыск в кабинете Фицпатрика, в нем тотчас проснулась тревога.

Что, если ее застукали? Его страхи лишь усилились, когда он не смог попасть в кабинеты тюремных психиатров. В ее кабинете горел свет, но все остальное — включая вестибюль — было погружено во тьму. Как может это место быть закрыто, если она еще не уходила с работы?

— Эвелин! — постучал он по стеклу двери.

Ответа не последовало. Амарок повернулся, чтобы найти кого-то, кто впустил бы его внутрь. Он уже было зашагал прочь, когда услышал какой-то звук, и, вернувшись назад, сквозь стекло увидел, как она идет к нему по ту сторону двери.

— Я здесь. — Она не стала включать свет, лишь высунула голову.

— В чем дело? — спросил он. — Почему здесь кромешная тьма?

— Объясню в машине. Можешь посторожить здесь пару секунд? Главное, никого не впускай.

— Почему?

— Жди меня, — сказала она и снова исчезла. Амарок увидел, как свет в ее кабинете погас, зато тут же зажегся в другом. Потом показалась и она сама.

— Все готово, — сказала она.

В полумраке было невозможно рассмотреть ее лицо, но ему показалось, что она взволнована.

— Надеюсь, все в порядке?

Эвелин прижала палец к губам, мол, тсс, молчи! Однако когда заговорила сама, то сделала это громко, пожалуй, даже чересчур громко.

— Ну, конечно! Спасибо, что приехал за мной. В такую погоду мне ни за что одной не доехать до дома.

— Да мне нетрудно.

— Ты был у Тима Хэнкока? — пробормотала она, когда они шагнули в лифт.

— Пока нет. Было уже слишком поздно.

— А кости?

— Медвежьи.