Вот и она обнаружила это совершенно случайно. Интересно, что он пытался спрятать? Эвелин открыла еще несколько файлов. Некоторые из них, помеченные недавними датами, на деле тоже оказались записями, сделанными еще в ноябре.

Но почему?

Ответ был очевиден, и от него ей сделалось дурно. Во время своих сеансов он делал явно что-то не то, однако делал вид, будто всецело предан работе, будто душой болеет за Ганноверский дом.

— Какой же ты мерзавец! — Эвелин взялась просматривать более ранние папки, чтобы понять, как давно началось это безобразие, однако когда дошла до третьего января, то вообще никакой записи не обнаружила. Если таковая и была, то Фицпатрик ее удалил и не стал ничем заменять. Эвелин на всякий случай спустя несколько минут повторила попытку. На этот раз дубликат появился — все тот же сеанс, на котором Фицпатрик неправильно произнес фамилию заключенного.

И тогда до нее дошло: Фицпатрик заменяет файлы прямо сейчас. Он где-то спрятался и пытается замести следы. Значит, он не в самолете. У него есть компьютер и выход в Интернет.

— Будь ты проклят! — крикнула она. — Ты наверняка дома. Просто не берешь трубку.

Как жаль, что она не может заблокировать ему вход в базу данных. Единственной, кто мог поменять пароль, была ее начальница. Эта мера предосторожности были предпринята специально, на тот случай, если кто-то из их команды рассердится и перекроет доступ остальным.

Эвелин кликнула мышкой по другим папкам, в надежде опередить его, но этот поганец работал слишком быстро.

Тогда она открыла электронную почту и послала ему — сообщение: «И как только ты можешь быть таким лжецом?»

Она была почти уверена, что он не ответит ей. Но она ошиблась. Вскоре на экране компьютера появился его ответ:

«У нас у всех есть потребности».

«Я доверяла тебе. Но ты все разрушил».

«Ты думаешь, я не разочарован?»

«Но ты должен винить лишь себя!»

«За то, что я хотел наполнить свою жизнь чем-то большим, нежели работа?»