Неделю спустя Дженни уехала в Орландо. В тот же день, в пятницу вечером, после работы я снова отправился к заводчице, чтобы забрать домой наше новое сокровище. Когда Лори принесла из кладовки нашего щенка, я не удержался от изумленного аханья. Крохотный меховой клубок за эти три недели вырос больше чем вдвое!

— Растет ваш мальчишка! — весело сказала Лори. — Вы бы видели, как он щенячий корм трескает!

Я наклонился к нему и спросил:

— Ну что, Марли, поедем домой?

В первый раз я назвал щенка по имени — и сразу почувствовал, что это имя ему подходит.

В машине я заранее устроил на пассажирском сиденье уютное гнездышко из полотенец. Однако едва я успел вырулить на шоссе, как щенок принялся выбираться из полотенец и, повизгивая от восторга, пополз прямо ко мне. На пути Марли встретилось первое в его жизни препятствие — центральная консоль. На миг он завис, навалившись пузом на тормоз: передние и задние лапы его болтались в воздухе по обе стороны консоли. А в следующий миг закон тяготения взял верх, и малыш, соскользнув с консоли, приземлился мне на колени.

Господи, до чего же он был счастлив! Визжа от радости, он зарылся мордой мне в живот и принялся покусывать пуговицы на моей рубашке. Хвост его молотил по рулю, словно игла метронома: бум! бум! бум!

— Ух ты! Ты чувствуешь ритм! — воскликнул я. — Не зря тебя назвали Марли!

Приехав домой, я запустил щенка внутрь и снял с него поводок. Он принялся обнюхивать дом — и обнюхал в нем каждый уголок. А потом сел, вопросительно глядя на меня, словно хотел сказать: «Ну, это все хорошо, но где же мои братья и сестры?»

Только вечером Марли вполне осознал, что для него начинается новая жизнь. Перед тем как ехать за щенком, я приготовил для него спальню в пристроенном к дому гараже на одну машину. Автомобиль мы там никогда не держали, предпочитая использовать гараж как кладовку. Там мы поставили стиральную машину, сушилку и гладильную доску. Там было сухо и удобно, а бетонный пол и стены гаража не боялись никаких повреждений.

— Марли, — сказал я, — здесь ты теперь будешь жить.

Я постелил на полу газеты, положил на пол несколько собачьих игрушек, налил в миску воды, а в угол гаража поставил картонную коробку, постелив в нее старую простыню.

— А здесь ты будешь спать, — добавил я и уложил Марли в коробку.

С такой постелью он был знаком — но прежде делил ее с братьями и сестрами. Теперь он обошел коробку по периметру и остановился, жалобно глядя на меня. Желая посмотреть, что будет дальше, я вернулся в дом, закрыл за собой дверь и прислушался. Поначалу — ничего. Затем — тихое, еле слышное скуление. А потом — громкий жалобный вой.