Я передал документ заместителю по технической службе. Каждый день с утра они выезжали с Полевой ремонтной мастерской, разбирали автомобили, двигатели. Снимали, меняли новое на старое, списанное. Каждые четыре дня машина с запчастями выезжала в полк, разгружалась и возвращалась за новыми порциями. Чебан на продовольственных складах ближайших частей, менял приготовленную продукцию на бочки с рыбой, а также на мясные и рыбные консервы. Начал привозить свежее мясо, которое резал на полосы, солил, мариновал, а потом коптил. Менял свою продукцию даже на бензин и дизтопливо. Обрезки мяса шли на шашлыки. На очередную субботу я в приказном (неофициальном) порядке назначал офицера, у которого будем отмечать «день рождения». В штабной палатке накрывали стол со всеми деликатесами. В ближайшем городе закупали спиртное. В субботу на ужин садились все офицеры и прапорщики, кроме двух дежурных (эти восполняли пробел вечером в воскресенье). При проверке вышестоящим штабом, проверяющего сажали за стол. Звучали тосты, поздравления. Дежурные на посту, претензий нет, нарушений нет, порядок обеспечен. День рождения есть день рождения.

Но любые другие попытки выпить пресекались просто:

— Запрещу выпивки вообще, а кого замечу, отправлю в полк своим ходом. А там уже будете сами оправдываться.

Всем нравились такие вечера и ужины. Подобного ужина дома они сделать не могли. Тарев готовил копченое мясо так, что его от высшего фабричного сорта отличить просто невозможно. Высшее качество. С начальником полигона мы стали лучшими друзьями. Я постоянно приглашал его на наши субботние «дни рождения». Чебан рапортовал о достигнутых успехах. Он дважды в месяц с полным кузовом Газ-66 выезжал в полк. Разгружался в наш склад. С моего разрешения заезжал по дороге на немецкие свалки, производил товарообмен. Разгружался вечером, а обратно выезжал утром. Я пару раз запаковывал рыбу и мясо для Ирины. От нее получал письменную благодарность и три бутылки советской водки. Несмотря на категорический запрет генерала Малинина отпускать офицеров на побывку, я изыскивал возможности для того, чтобы каждый офицер и прапорщик за это время побывал дома 3–4 дня. Официально они как старшие сопровождали автомобили. Приезжали в гарнизон, машина разгружалась от запчастей и грузов. Они оставались дома, а приезжали обратно со следующей машиной. Но для всех условие, если в их подразделениях нет грубых нарушений воинской дисциплины. Не можешь обеспечить порядок, работай здесь.

Для солдат и сержантов каждый субботний и воскресный ужин объявляли праздничным. Коптильни у нас работали полным ходом. Начальник полигона два раза в неделю давал своего сопровождающего, который знал где можно собирать грибы, белые польские. Шесть солдат за четыре часа собирали по полкузова машины. Готовили грибы с жареной картошкой на ужин. Воскресенья я отдавал для работы нашим политработникам. Проводили соревнования по шахматам, волейболу, футболу. Разыгрывали призы. Приглашали другие команды. И, опять здесь отличался Чебан. По моей просьбе, он на свалках находил блокноты, ручки, фломастеры, майки, рубашки цветные и многое другое. Ярко выраженных дефектов не видно. Победители получали призы. Вечером на ужин в воскресенье победителей сажали за отдельный стол в столовой, где стояли всевозможные вкусности. Такой же стол в субботу накрывали для лучшего расчета каждой батареи по итогам недели. Конкуренция в течение недели среди расчетов была сумасшедшей. Это еще подогревалось тем, что определялся и худший расчет (отделение). Для них в субботу, после обеда, проводили один час строевой подготовки на плацу. Расчет маршировал, а все остальные сидели вокруг плаца и подшучивали. Через две недели никто на плац попадать не хотел. Мы все поняли, как тяжело делать одно и тоже, пять раз в день, в течение пятидесяти дней. Мы уже знали каждую кочку, ямку, каждый подъем и спуск. Генерал Малинин нам назначил наиболее сложный маршрут для выдвижения.